Варварская любовь - Дэни И. Бехард Страница 25

Тут он помолчал, и она сообразила, что он всем рассказывает эти истории. Ему исполнилось двадцать шесть, и он провел с Даймондстоуном чуть больше года, а все остальное, что он мог рассказать о своей жизни, были только странствия. Описывая этот период жизни, он пытался представить его как постоянные путешествия. Иногда с перерывами, но всегда по собственному желанию – пожить в поместье, где устраивали пиршества крысы и которое хозяевам не удавалось продать годами, или в летнем домике на замерзшем озере, где он ел замерзшие консервы.

Историями она восхищалась, но заставить Барта поговорить о людях, подобных Даймондстоуну, оказалось нелегкой задачей.

У меня было много приключений, сказал он, наверное, Керуак меньше путешествовал за всю жизнь, чем я за эти годы… Но у меня бывали тяжелые… месяцы. Я помню, однажды я застрял посреди Невады. Я спал несколько недель в заброшенном парке динозавров – в брюхе бронтозавра. Я так хотел есть, что воображал себя отшельником в пещере.

То, как он выбирал слова, подсказало ей, что он хочет, чтобы она ему верила.

Я был бездомным, сказал он. Дела не всегда шли хорошо. Я хочу сказать, что я хотел начать все с самого начала. Я думал, что стану свободным. Я не знаю. Наверное, я думал слишком много об отце. И только… только когда я уже встретил Даймондстоуна, я совсем отчаялся. Но я знаю, продолжил он, я знал уже все, что ты мне рассказала. Я знал, что Ливон – твой муж.

Это ее почти не смутило. Все, что говорил Барт, он говорил в свое оправдание. Он хотел, чтобы она поняла, что происходило до того.

Мы всегда так поступаем, сказал он. Когда мы приезжаем на новое место, мы ищем богатых затворников. Даймондстоун, Моррис и Эндрю. У всех у них есть нюх. И этот бедолага, которого все называют Мексиканец… я хочу сказать, мы сразу о нем прослышали. Надо было только получить разрешение разбить лагерь на соседнем с вами поле.

Он медленно заморгал, будто устал. Она не могла понять, зачем он ей все это рассказывает. Множество одиноких богачей отдает нам деньги, добавил он.

А ты сам их видел?

Что?

Деньги.

Он обдумал вопрос.

Нет. Не видел. Но Даймондстоун не такой уж плохой. Мы не притворяемся, что религиозны. Он нам всегда говорит: ты веришь, но должен и принести что-то на стол. Люди… они слишком жадные, чтобы жертвовать по собственной воле. Но Богу они отдадут легче, и грех невелик, когда мы их обкрадываем. Но мы ведь не грабим. Ну как Иов…

Знаешь, улыбнулась она, это больше напоминает Робин Гуда.

Ты не понимаешь, Даймондстоун для меня много сделал. Это трудно объяснить. Сколько бы я ни пытался сделать мою жизнь лучше, я испытывал чувство вины. Как когда уходил из семьи. Я искал работу, но посмотри на меня, когда человек невысокого роста зол, это никого не пугает. Когда я злюсь, люди видят монстра. И я был зол больше, чем могу описать. Годами. Все прошло, когда я встретил Даймондстоуна. Но кто он такой? Откуда он?

Она не заметила, что лицо Барта побагровело, но ее встревожило, что он может расплакаться. Она медленно встала со стула. Извини. Я не притворялся. Он поколебался и кротко добавил: я по уши во всем этом, как ты со своим мужем. Он вышел на крыльцо. Потом шаги его затихли. У нее не было сил встать или позвать его. Потом он спустился по ступенькам, и она осталась одна в притихшем доме.

Мне очень повезло, говорила она себе потом, что Барт ушел, а я его не остановила. Вскоре после ухода Барта вернулся Ливон. Она спросила, где он был, и получила ответ, что он собирался пойти на открытие галереи, но потерял интерес к таким событиям. И что вернулся с полпути. Он стоял в коридоре, хрупкий, сутулый.

Я не могу заставить себя не думать о разговоре с Даймондстоуном, сказал он. Я же не дурак и понимаю, что ему нужны мои деньги. Он просто заставил меня задуматься. Вот так-то.

Он еще постоял немного и потом поднялся по ступенькам в свою комнату.

Иза вышла на порог. Могут ли любовь и страх существовать одновременно, просто как одно из многих сочетаний? Разве к ней любовь и страх не всегда приходили вместе?

Она удивилась, когда Ливон, не глядя на нее, спустился по ступенькам во двор. Он ступал осторожно, прокладывая себе путь через пастбище. Иза смотрела вслед, пока он не исчез. Во мраке парили залитые лунным светом цепочки телеграфных столбов.

Как же странно, что чисто животное, чисто физиологическое, неудержимое влечение, похоть может так притянуть двух людей друг к другу. Лежа рядом с Бартом, она воображала, что рассказывает ему, как похожи их жизни, вечно преследуемые воспоминаниями о семье, непостижимыми и неистребимыми воспоминаниями. Его беспокойство и сжатая энергия напоминали Джудову. Но, может, ее страхи не напрасны и истории Барта значили больше, чем она могла понять? И все же, так ли далеко она сбежала от Джуда, чья жизнь не могла измениться в лучшую сторону? Насколько больше мог бы рассказать Джуд, если бы кто-нибудь любил его?

Иза вернулась к себе и стала ждать возвращения Ливона, чтобы затем отправиться на поиски Барта. Собственная храбрость ее пугала.

Иза не знала, сколько уже вот так просидела. Потом взглянула на часы. Она считала минуты, словно испытывая время на прочность. Затем пошла в спальню Ливона, обошла весь дом, понимая, насколько это глупо, – было очевидно, что она боится расстаться со всем этим ради жизни, вроде той, что разрушила и ее, и Джуда. Она долго вглядывалась в ночь, стоя на крыльце. Был уже двенадцатый час, тутовник у колодца стал невидимым, каменная стена превратилась в неразличимую преграду. Ливон никогда не оставался у ручья так поздно. Она сидела на пороге за полночь, не двигаясь; весенний воздух был горяч и чуть влажен. Около часа она пошла в дом и позвонила в полицию.

Виргиния

Май – декабрь 1993

Вскоре после ее звонка появились две патрульные машины и «Скорая помощь». Иза разговаривала с полицейским на пороге, а в лесу, в низине, фонари пронзали чащу, трубы света обшаривали стволы. Когда она осознала, что Ливон не вернулся, наступило облегчение, омрачаемое мыслью, что его могут принести мертвого, умершего по какой-то естественной причине.

Но полицейские вернулись ни с чем. Она подошла к ним. Тот, что постарше, седеющий мужчина с подстриженными усиками, спросил, не видела ли она посторонних, и только потом, ввергнув ее в ужас, осведомился, понимает ли она, что Барт под серьезным подозрением? Она объяснила все сначала, сказала, что каждый вечер Ливон караулил у ручья. Она старалась, чтобы объяснение звучало правдоподобно. Извините, ответил полицейский, но это абсурд.

Да, я согласна, но он верил в эту чепуху. Полицейский засыпал ее вопросами. Почему она вышла замуж? Кто ее друзья? Он сказал, что опросит всех на ферме, где она росла. Она сообщила им о секте, раскинувшей лагерь в поле. Чуть позже полицейский передал эту информацию по радио. Иза разобрала «пропавший, ну да, тот самый, Мексиканец… Кто в это поверит?». Появилась еще одна полицейская машина, а также красный пикап с пожарными-добровольцами, в помощь поискам. Снова зачастил дождь. Полицейский вернулся после объезда соседних ферм с описанием членов секты, которая, сказал он, исчезла. Тот, что постарше, задавал и другие вопросы, связанные с сектой. Она сказала, что секта пробыла здесь недолго и сама она немного о них знает. Его участливое дружеское отношение как рукой сняло. Дождь перешел в ливень, трамбуя землю и выстукивая по крыше, заливая горы, так что поиски пришлось прекратить. Ей посоветовали запереть двери. Держите телефон поближе к постели, бог знает что происходит.