Паршивка - Рафаэль Муссафир Страница 25

Я думаю, Элиза ничего не заметила, потому что вид у меня наверняка был очень сосредоточенный из-за того, что я считала, но на самом деле произошел рецидив моей хронической болезни: скуки…

И я быстро поцеловала ее, попрощалась и пошла выкурить сигаретку.

В тот же вечер мама осмотрела мои карманы, якобы для того, чтобы запустить стиральную машину с белым бельем на сорок градусов:

— А это что за зажигалка, Рашель?

— Какая зажигалка, мама?

— Ты меня за идиотку принимаешь или как?

— А! Зажигалка! Мне послышалось «Что за мигалка»! Ну, пока, мамуля…

— Я тебе задала вопрос, Рашель!

— А! Зажигалка! Это зажигать свечи на день рождения, вдруг спички все поломаются. Ну, пока, мамуля…

— Рашель! Вернись немедленно!

— Ее случайно мне в карман положили…

— Ты куришь?

— А? Э-э, нет, почему ты спрашиваешь?

— Потому что от тебя несет дымом за сто метров.

— От меня?

— От тебя, моя дорогая!

— Я? Да я никогда не курила…

— Ты никогда не курила?

— Нет. Только когда меня заставляют.

— Как это?

— Там один, ты его не знаешь, заставляет меня все время…

— Скажи мне, кто это, и я позвоню его родителям!

— Он сирота, и ему нельзя позвонить.

— Хватит шутить, Рашель!

— Ты думаешь быть сиротой смешно?

— Ты врешь как сивый мерин, Рашель! Я родила дочь, которая врет как сивый мерин! Мишель!

— Да, Франсуаза.

— Твоя дочь врет как сивый мерин!

— Красивый что?

— Как сивый мерин! Посмотри, что я нашла у нее в кармане.

— Это зажигалка моего друга, который сирота, папа! Он заставляет меня курить…

— Ну, я, например, тоже сирота, малыш, но я никогда никого не заставлял курить. Слушай, курить нехорошо… Иди-ка, малыш, скажи своему другу-сироте, что курить нехорошо… Кстати, Франсуаза, что происходит с твоей пукалкой? Тебе никто не говорил, что палочка рядом с местом водителя — это ручной тормоз, а не бильбоке?

— Что там еще такое?

— Твоя машина, Франсуаза! Твоя машина! Она въехала в гортензии!

— Ох! Ты осточертел мне, Мишель!

— Ну, ладно, пап, я пойду…

— Иди, малыш, и скажи своему другу-сироте, что курить нехорошо…

Мы бросаем велосипеды на холме.

Мы входим.

Пахнет влажной землей, везде в доме растет крапива.

Патрисия показывает нам маленькую синюю пачку и зажигалку. Бастьен спрашивает, где она это все достала.

— Это мамин «Житан» и папина зажигалка.

— Дай посмотреть..

— Да-а…

— А что за фотография на зажигалке?

— Стриптизерша.

— Проститутка?

— Конечно.

— А твой отец ходит к проституткам?

— Это уж точно.

— Я сказу все папе.

— Тебя не спрашивали, Элиза-дура.

— Хочешь сигаретку, Рашель?

— Давай.

Патрисия отдает мне пачку и зажигалку. Фотография проститутки немножко отклеилась. Я зажигаю сигарету и глубоко втягиваю в себя дым, чтобы не быть похожей на Бастьена, который его тут же выдувает через ноздри, как новичок. Я обожаю курить. И я обожаю тех, кто курит. У них красивый голос, и они действительно классные.

Пьер принес в сумке обрезки разноцветной чертежной бумаги, клейкую ленту, ножницы и флуоресцентные фломастеры.

— Ну, Элиза-дура?

— Сто?

— Ты хочешь хулиганить или диктант писать?

— Диктант писать. Я люблю диктанты, потому сто они для больсых. А хулиганят дураки.

Тогда Бастьен удобно устраивает Элизу за насквозь прогнившим столиком, который мы позаимствовали с утонувшей в болоте лодки. Она садится на ствол поваленного дерева. Бастьен протягивает ей листок чертежной бумаги и фломастеры:

— Ты готова, Элиза-дура?

— Да. Красивая у тебя бумаска.

— Спасибо.

— И фломастеры тозе. Спасибо, что ты мне их дал.

— Не за что, дура.

После чего Пьер начинает диктант, после окончания которого Элиза протягивает мне листок, чтобы я сделала иллюстрацию.

Я читаю:

«Групавуха — сиксуальный акт любви ф каторам учаетвуит многа людей на ужинах, в комнатах или гдета ищо».

Элиза спрашивает меня, хорошая ли у нее будет оценка, я говорю, что да, и она успокаивается.

Чтобы проиллюстрировать групповуху, я рисую кучу совсем голых человечков в маленькой комнате и между каждой парой любовников — сердечко.

Потом Элиза отдает мне второй диктант и интересуется, достоин ли он тоже хорошей оценки.

«Мастурбацыя — сиксуальный акт ф каторам учаетвуит адин чилавек синоним ананисм, смотри изображение».

В виде сопроводительного изображения Патрисия нашла фотографию какого-то шведа с намазанным маслом телом, который держит в руках что-то, что не может быть его штукой, нет, такое невозможно. Швед смотрит на меня исподлобья. Мне кажется, что он молча призывает меня сделать то же самое.

Ну, что еще.

Патрисия кладет кусочек одуванчика глубоко в рот на язык и просит Бастьена достать его.

Бастьен начинает доставать.

Я наблюдаю за этой сценой, пуская колечки дыма.

Пьер говорит, что хотел бы посмотреть, что находится у меня в трусах.

Башка у него совсем не варит.

Остается Элиза, которая вообще ничего не делает. Даже не пускает колечки дыма.

Бастьен жует кусочек одуванчика, который он достал изо рта Патрисии.

— Элиза, ты играешь с нами?

— Не хотю играть.

— Почему?

— Принцессе не отень хотется.

— Ну, если твоя уродина не хочет играть, возвращайся тогда к маме, Элиза… Ах да, я забыл, что у тебя нет мамы, тогда, если твоя уродина не хочет играть, иди к папе, Элиза, давай, до скорого, мадемуазель Элиза-дура…

Элиза вытирает слезы Принцессой.

— Рашель, ты весь день будешь колечки дыма пускать?

— Э-э…

— Ты играешь?