Чудовище - Ярослав Астахов Страница 25

– Вот правила, которые на такой случай предписывает моя книга , – поучал Альфий. – Ты должен ограничивать себя в пище. Как сможешь, но будет лучше, если бы ты съедал всего полбуханки хлеба за целый день. Еще ты должен пить горькое вино , как написано, чтобы стать невидимым. Незримым для порождений воды и пыли – то есть для духов местности , что живут века, как года… Я вычислю состав трав, которые пригодны для горького вина в этих, местных условиях. Я буду приготовлять его. Или… я научу тебя, и ты будешь приготавливать его сам. Но – ты обещаешь мне не злоупотребить им. Оно опасное, это средство… Не знаю, станешь ли ты действительно невидимым для него , но уж по крайней мере он не застанет тебя врасплох. – И вот еще что скажу, – продолжил учитель. – Не слишком-то хорошо будет, если обо всем этом узнает кто-нибудь кроме нас. Запишут ведь в сумасшедшие. А если кто и учует – в этой глухой земле, вроде бы, не начисто еще перевелся нюх – так будут от тебя бегать, чтоб от греха подальше. А самая печальная участь будет ждать тех, которые пожелают тебе помочь. Помни: вызвав у человека жалость, ты этим лишь подведешь его, как сам ты себя подвел, когда пожалел меня. Поэтому прекрати отношения со всеми – немедленно! – кому зла не хочешь. И прежде всего тебе надлежит, Кумир… всякие отношения оборвать с Суэни. Если ты ей не враг. Ты сможешь написать ей письмо… потом, когда мы будем с тобой отсюда – дай Господи! – далеко.

Задумавшийся было художник поднял глаза:

– Суэни? Отношения с ней?.. Но я ведь уже закончил ее портрет. Да я и подарил ей его. Ты видел?

– Видел, – отвечал Альфий. И в это мгновение резко сузились у него зрачки. И стала хорошо видна радужка, серая, вся в крапинах коричневатых пятен. – Я рассмотрел произведение твое более, чем внимательно. Обещаю… что и тебе найдется, на что смотреть!

Как было сказано, в поселке преобладало мнение, что эти двое «такие разные».

Но были ведь они и похожи в чем-то, Альфий и Велемир.

В чем-то второстепенном , конечно… Хотя бы вот: оба они мастерами были говорить странное.

7

Друзья решили видеться регулярно, один раз в сутки. И местом встречи им служил Большой Дом. Они приходили в определенный час, порознь. Учитель приносил бутылочку темного стекла, заткнутую изготовленной из древесного сучка пробкой. Оглядываясь, он откупоривал ее под полою. И наполнял содержимым ее стакан, который Велемир протягивал ему под столом. Потом учитель половину из этого стакана переливал в свой, и каждый до верху дополнял красным, и они пили. Таков был их неукоснительный ритуал, что совершали они в течение уже шести дней.

Их облик претерпел изменения, и нельзя сказать, чтобы к лучшему. Учитель не сиял здоровьем и раньше, и – по этой, вероятно, причине – он потерял немного. Но перемена, произошедшая с Велемиром, была разительна. Теперешнего художника отличали темные круги под глазами, привычка постоянно оглядываться, непроизвольное подергивание пальцев. Он стал почти что не узнаваем.

– Сегодня он ходил по мосткам, что окружают стены со стороны моря, – шептал художник. – Я даже и не понял сначала, что означает это равномерное постукивание посреди шелеста, плеска волн. Но вот я посмотрел в щелочку между занавесками на окне. Луна… Я увидел… Он был от меня совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Нас разделяло только тоненькое стекло. Сначала боа не двигался, и мне показалось даже: это неживой предмет, лом – какой-нибудь механизм из тех, которые тут иногда встречаются между сопками, ржавеющие со времен войны – непонятно как очутился вдруг на моей террасе. Но – эти его шипы … Боа ама … О, Господи! Самая его тень излучает зло!

– Что произошло дальше?

Голос учителя вернул к реальности Велемира, было умолкшего.

– Дальше? Не могу вспомнить точно. Кажется, я непроизвольно вскрикнул, когда до меня дошло, что это. Боа оставался неподвижен и еще несколько секунд, а потом… ну, вдруг он как-то весь, сразу – пришел в движение! Начали перемещаться все одновременно ноги его… Тук-тук… Плоский шипастый панцирь словно бы поплыл в сторону. Это было… мерзко ! Мне не случалось видеть, чтобы какое-либо живое существо передвигалось вот так.

– Он вовсе не живое существо, – сказал Альфий, слушающий с цепким вниманием. – Боа ама … это не живое существо и не мертвое. И даже не промежуточное состояние между ними. Он… я называю подобное ему третья форма . Он узел Изначальной Энергии, вычлененный прямо из Хаоса, что вокруг. Повсюду океан Хаоса, то есть бездна . Вечная, проникающая собою все, хотя глаза человеческие ее не видят. Энергия этой бездны не есть энергия стихий, но и не энергия жизни. Я это говорю к тому, что боа и существа, что ему подобны, суть порождение бездны между жизнью и смертью… Мы загипнотизированы страхом жизни, Кумир, как впрочем и страхом смерти – и потому о бездне почти ничего не знаем… Зачем я говорю об этом тебе? Ведь это все было передано мне под строгим условием, чтобы я не открывал никому. Я нарушаю страшное обещание, но что не сделаешь ради друга? Я говорю тебе все это затем, чтобы ты хорошо почувствовал: боа обладает свойствами, не постижимыми для живых… и для мертвых. Присутствие его останавливает, иногда, механизм часов. Боа в состоянии открыть запертый изнутри замок, заставив за одну ночь проржаветь, рассыпаться в пыль железо… Однако расскажи мне, – вдруг резко оборвал Альфий собственную свою речь, – какими были действия его дальше?

– Он шел, – продолжил повествование Велемир, – пока не натолкнулся боком на перила мостков. Его слегка развернуло. Он словно бы не заметил этого и точно также тёк дальше, скользя вдоль поручней. Ограждение не сплошное. Боа дошел до места, где оно обрывается… и упал в воду. Он двигался как слепой.

– Боа и есть слепой, – с едва заметной улыбкой комментировал Альфий. – Он прячет свои глаза: в них средоточие его силы, поэтому он не позволяет им слишком часто подниматься из камор панциря. Боа не желает излучать попусту их энергию. Подобно этому поступают змеи, у которых есть яд. Они шипят и пугают, делают притворные выпады, и, однако, редко, когда ужалят. Не просто ведь змее будет заново накопить отраву. Так вот, воздействие, которое оказывают глаза боа – такой же яд!

– Как может это чудовище представлять опасность, если оно слепое?

– Да, боа ама слеп. И, тем не менее, он постоянно знает, где ты находишься. Попробую тебе пояснить, как это получается у него. Всякое порождение третьей формы пребывает словно бы в непрерывном трансе. Мне кажется иногда – они являют собой гротеск, пародию на людей. Не знающие ни жизни, ни смерти, они способны видеть лишь то, что они хотят видеть. Но что они действительно хотят видеть или от наваждения чего не могут избавиться – такое они видят даже сквозь стены!.. «Оно слепое», говоришь ты. Не надо, не обольщайся! Эти существа используют глаза, как оружие . А для целей, которым служат органы зрения у живых существ, этим не надо глаз! Они видят… некими незримыми и проницающими все щупальцами, распространяющимися от их мозга. Мы можем иногда ощутить эти щупальца. Случалось ли тебе испытать это – прикосновение взгляда нежити? От этого не укрыться, не отгородиться ничем. Есть только один единственный способ сделать себя незаметным: воздействуя изнутри . И в этом смысле наша с тобой надежда лишь на напиток, который мы оба пьем. Думаю, с нынешнего дня нам следует увеличить дозу. Вот только знать бы заранее, кто сильнее: травы мои… или он ?