Жить и умереть в Париже - Надя Лоули Страница 25

Мужчина подхватил щенка и принялся извиняться. Но Ольга ответила, что извинения его совершенно напрасны, она сама страстная собачница, не может спокойно пройти мимо пса, даже уличного, не погладив его.

Пока она говорила, мужчина внимательно смотрел на нее с чуть заметной улыбкой. «Наверно, смеется над моей прической, — решила Ольга. — Ну и пусть, уж какая есть!» Словно прочитав ее мысли, мужчина провел рукой по своим коротко стриженным седеющим волосам: смотрите, мы похожи! В глазах его читалось выражение ласкового восхищения Ольгой, в чем та и убедилась, когда владелец щенка, представившись Франсуа Перро, попросил разрешения пересесть за ее столик. Щенок от радости начал подпрыгивать, норовя лизнуть Ольгину руку.

Этот высокий, с открытым, умным лицом мужчина понравился Ольге с первого взгляда. От него исходило ощущение уверенности, надежности. По правде говоря, он был просто обезоруживающе обаятелен, особенно когда улыбался, и от его синих (что очень кстати подчеркивал загар) глаз лучиками разбегались морщинки.

Ольга подумала, что такие элегантные, да еще к тому же и синеглазые красавцы должны нравиться женщинам. И тут же рассмеялась, поймав себя на мысли, что ей-то самой он точно очень понравился.

Они разговорились. Двухмесячного Кадо (по-французски — «подарок») Франсуа действительно подарили друзья на день рождения. Сначала он расстроился, не зная, что делать с этим подарком, и даже решил было отдать щенка своей матушке, крепкой еще даме почти восьмидесяти лет, которая жила под Парижем в своем доме с роскошным садом. Но через неделю передумал, привыкнув к маленькому, ласковому и совсем нетребовательному, несмотря на свой нежный возраст, созданию, заполнившему его жизнь своим радостным присутствием.

А вскоре он получил заказ на книгу от издательства «Франс-пресс» и в конце лета перебрался в Рибовиль, где у него был дом в горах. Отличное, знаете ли, место для уединения и работы. В Париже ведь почти невозможно писать в полную меру: чтение лекций в Сорбонне (его основная специальность — политология), необходимость участия в бесконечных теле- и радиодебатах, телефонные разговоры, посещения друзей отвлекали и не давали толком сосредоточиться.

Впервые за десять лет жизни во Франции Ольга не задумываясь представилась своим настоящим именем. Сказала, что она парижанка с русскими корнями, разведена, по образованию филолог (тут Франсуа приветственно вскинул руку), что в Рибовиле она оказалась по необходимости, что город ей очень нравится и она собирается пожить здесь какое-то время.

Ей было на удивление легко разговаривать с этим незнакомым человеком. Более того, она вдруг испугалась, что он сейчас встанет, попрощается и уйдет, уйдет, быть может, навсегда. От волнения она чуть не поперхнулась, и даже сама удивилась таким внезапным чувствам. После смерти Влада подобное было с ней впервые. Мужское обаяние, исходившее от Франсуа, волновало Ольгу, к тому же она чувствовала, что тоже нравится ему.

Щенок, утомившись, заснул у ног хозяина, а тот продолжал говорить, будто знал Ольгу целую вечность: о стихах и живописи, об особенностях местного виноделия и даже о погоде. Похоже, он просто оттягивал момент расставания.

А Ольга сидела и думала: «Странная штука судьба. Сколько перемешала карт, прежде чем выпала одна, верной масти… Сколько километров нужно было проехать, чтобы оказаться здесь в этот самый момент».

В углу над стойкой тихо работал телевизор. В полупустом в этот час кафе никто не обращал внимания на оживленно беседующую за столиком возле окна пару.

Наконец Кадо проснулся и начал нетерпеливо тянуть хозяина к выходу. На лице Франсуа отразилось замешательство. Он нерешительно протянул Ольге руку: «Счастлив был познакомиться с вами, мадам». Ольга улыбнулась, погладила щенка и вдруг осознала, что если сейчас Франсуа уйдет, то это, может статься, навсегда. Она встала, взяла поводок, и вместе они вышли на улицу.

Погода была чудесная. Насыщенное, но по-осеннему спокойное солнце ласкало и согревало. Кадо тянул поводок во все стороны, ему хотелось побегать на воле. Они свернули в парк и отпустили щенка.

Почти час они бродили по парку, болтая обо всем на свете. И хотя ничего существенного о себе и, в частности, о событиях последней недели Ольга не рассказала, она почувствовала огромное внутреннее облегчение, словно Франсуа, сам того не ведая, снял часть груза, давившего на ее плечи все последнее время.

Прощаясь возле Ольгиного дома, Франсуа, держа ее за руку, попросил об одном: не исчезать.

Они договорились встретиться вечером в «Рондо».

* * *

Все дни, прошедшие после звонка Ольги, Жан-Марк не находил себе места. Он понимал: у нее что-то случилось, но не знал, как помочь. К тому же временное улучшение в его самочувствии опять сменилось ознобом и температурой.

Пару раз забегала Аньес, приносила продукты и лекарства, сокрушенно качала головой и уходила. В конце концов Жан-Марк позвонил ей и попросил дать ему недельный тайм-аут: он не хотел, чтобы его дурное настроение выплескивалось на Аньес, чтобы она становилась невольным свидетелем его немощи и депрессии.

Он попеременно то лежал, то начинал слоняться по квартире. Наконец подошел к письменному столу и стал перебирать бумаги. Здесь царил «творческий» беспорядок. Расписание репетиций, концертов, встреч на несколько месяцев вперед, бумажки-наклейки на стенках бюро с напоминаниями о неотложных делах, письма, отвеченные и ждущие своей очереди…

Жан-Марк улыбнулся: у Аньес руки чесались привести все это в порядок, а он с закрытыми глазами мог найти все, что нужно. Даже домработнице он не разрешал убирать в своем кабинете.

Оглядев это бумажное хозяйство, Жан-Марк подумал, что вот тут, в сущности, вся его жизнь. А в итоге? В итоге он заболел накануне решающего спектакля, и если он потеряет голос, то он — никто. Останется на пятом десятке без любимого дела, без семьи, без детей. Довольно мрачная картина.

Хотя, наверное, все не так уж и страшно. Он может преподавать в консерватории, на его мастер-классы студенты и так записываются загодя; может вести музыкальную программу на местном телевидении (уже предлагали), да и записями на дисках он обеспечил себе пусть небольшой, но стабильный доход. И потом, есть Аньес, преданная, любящая…

Жан-Марк немного успокоился и прилег на кровать. Солнце пробивалось сквозь шторы, непривычная тишина убаюкивала, точно в ней самой таилась какая-то музыка. Он уже почти заснул, когда раздался звонок в дверь. Мысль: а вдруг это Ольга? — заставила его буквально подскочить на кровати. Не раздумывая он распахнул дверь и очень удивился, увидев на пороге незнакомую молодую женщину.

* * *

Франсуа свернул на проселочную дорогу. Вот и дом виден. Рядом на сиденье вертелся неугомонный Кадо. Пятнадцать минут назад Франсуа расстался с Ольгой и уже чувствовал, что скучает. Ему очень понравилась эта женщина, в которой сочетались зрелость и какая-то почти девичья незащищенность.

Вообще-то случайные знакомства были не в его характере. Он не любил кратковременные амурные интрижки, потому что по определению серьезно воспринимал отношения между мужчиной и женщиной. И сейчас у него и язык не повернулся бы назвать знакомство с Ольгой случайным, слишком много общего у них обнаружилось и в характерах, и во взглядах.