Карибские каникулы - Ирина Крылова Страница 25

Марине стало казаться, что все мучения как раз из-за этой недосказанности, затянувшегося молчания. Ситуация осталась неразрешенной, зависла на полпути. Сергей не звонил, будто нарочно лишая ее возможности досказать, закончить, поставить точку. Вместо этого он снова начал ей сниться. Каждую ночь. Только теперь это были другие сны. Не кошмарные и изматывающие, как раньше, а приятные и увлекающие.

Каждую ночь Сергей был рядом с ней, такой любящий и близкий. Она могла прикоснуться к нему, прижаться всем телом, нежиться в его бесконечных объ–ятиях, слышать его голос, нашептывающий ей ласковые слова. Ночи напролет она парила, плавала, купалась в этой всепоглощающей неге, забыв обо всем на свете, не помня саму себя. Ночи стали для нее продолжением отношений, не доведенных до логического завершения в реальности.

Зато утренние пробуждения превратились в неприятную обязанность, принудительное возвращение в прозаиче–скую обыденность, которая отнимала у Марины ее грезы. Прозаическая обыденность встречала Марину морозным солнечным утром, горячим кофе со свежеиспеченными плюшками, кинокомедией на экране TV. В былые времена этого было бы вполне до–статочно, чтобы весело и с оптимизмом вступить в новый день, такой прекрасный и удивительный, волнующий и неповторимый.

Сейчас же жизнь предстала перед Мариной в совершенно неизвестном ей доселе качестве. Она вдруг стала казаться какой-то пресной и вялотекущей, бесцветной и подслеповатой. То ли дело сны! Вот где была настоящая жизнь, раскрашенная яркими красками, оформленная ласкающими слух звуками, щедро сдобренная многообразием мгновенно воплощающихся желаний.

Постепенно Марина перестала делать попытки связаться с внешним миром. Ей почему-то тоже никто не звонил. Но теперь ее это не беспокоило. Каждый день она с нетерпением ждала вечера, чтобы поскорее погрузиться в спасительную волну сновидений, магическим образом смывающую все тревоги и невзгоды действительной жизни.

– Почему ты не помогаешь ей?

– Я помогаю, ты же знаешь. Мы делаем все, что нужно.

– Почему же она не слышит нас, не следует нашим знакам?

– Наверное, еще не время. Она должна сама сделать выбор.

– Почему же она не делает его?

– Порой это очень непросто. Порой на это уходят годы. Мы можем лишь показать, а выбирает только она. Делать выбор за нее мы не вправе. Да и не в этом наша задача.

– Неужели она не чувствует, куда ей надо? Неужели она все забыла?

– Не торопись, всему свое время.

– Ведь все так просто: иди, куда зовет сердце, слушай себя, и не ошибешься.

– Все просто, когда смотришь сверху. Отсюда обычно лучше видно. Там, внизу, все немного сложнее. Но она разберется, она почувствует.

– А вдруг она не успеет?

– Она идет своим путем. Путь обязательно выведет. Рано или поздно, но выведет. Просто надо иметь терпение. И веру.

Из состояния уже привычного полусонного оцепенения Марину вывела требовательная трель дверного звонка. Марина нехотя поплелась открывать. Что-то подсказывало ей, что за дверью не Сергей, а кроме него, она видеть никого не хотела.

Чутье не обмануло. На пороге стояла улыбающаяся во весь рот Любаня. Порозовевшая от мороза, она выглядела свежо и радостно. Марина машинально отметила, что Любка изменилась внешне в лучшую сторону. Одета она была не вызывающе-крикливо, как обычно, а изящно и со вкусом. Метаморфозы, произошедшие с подругой, Марина объяснила для себя правильным выбором спутника жизни. По обрывочным сведениям, дошедшим до Марины, у нее сложилось впечатление, что Макс – очень достойный представитель мужского сообщества, и она порадовалась, что Любке так повезло.

Правда, на лице вытянувшей счастливый билет подруги еще оставались следы чрезмерно усердной работы над собой, но от них так быстро не избавиться. Это тебе не гардеробчик поменять! Жаль. Последствия искусственно созданной красоты сильно мешали восстановлению натуральной природной гармонии. Но, зная Любу, об этом можно было не беспокоиться. Марина не сомневалась, что с ее энергичным характером ей удастся в рекордно короткие сроки вернуть себе свое истинное лицо.

– Ну что, дорогуша, все сидишь? – начала тараторить Любка, как обычно, с порога. – И не надоело? А что с телефонами у тебя? Невозможно дозвониться ни на мобильный, ни на домашний. С первого числа звоню тебе – ни ответа, ни привета. – Любаня решительно отодвинула в сторону вяло стоящую перед ней Марину и бодро прошла в комнату. – Ну, рассказывай, что тут у тебя? Как любовь-морковь?

– Ты знаешь, Люб, не обижайся, сейчас вообще неохота разговаривать. Потом как-нибудь. – Марина безразлично опустилась в кресло рядом с подругой.

Любка, мгновенно оценив ситуацию, поняла, что сейчас с расспросами лучше не лезть. От нее не укрылись отрешенный, безжизненный взгляд и какое-то нехарактерное для Марины равнодушно-безучастное выражение лица.

– Ну ладно, неохота, значит, не надо, – легко согласилась она и тут же перевела разговор на другую тему: – А я вообще за тобой приехала. Собирайся давай поскорее. Ты забыла, что ли? Сегодня же у Машки день рождения. Она устраивает девичник. Ну, в общем, все как обычно. Да пошевеливайся давай, а то уже цигель-цигель ай лю-лю! – Любка оставалась верна своему излюбленному шутливому тону.

Она вообще всегда была какой-то оптимистично-жизнеутверждающей, даже в самые непростые моменты жизни. Марина ни разу не видела ее в состоянии уныния или просто в плохом настроении. Настроение у Любки всегда было ровно приподнятым, без всплесков и падений. Со стороны могло показаться, что жизнь Любы настолько беспроблемна, что расстраиваться и переживать ей попросту не из-за чего. Но Марина-то знала лучше других, что у подруги в жизни тоже не все гладко.

Взять хотя бы недавний развод с мужем. Не очень красивая история, выдержанная в лучших традициях жанра: с изменами, скандалами и мордобитием. Другая бы на Любкином месте не скоро оправилась после столь мощных нервно-физических испытаний. Но только не Люба! Тяжкие последствия пережитой драмы в Любкином варианте вылились в чересчур старательную работу над собственной внешностью и никоим образом не затронули ее непоколебимое нервно-психическое равновесие.

Казалось, сложные ситуации только закаляли Любаню, придавали ей сил и оттачивали чувство юмора. А с юмором она относилась ко всему без исключения, в том числе и к себе самой. Марине всегда импонировало это качество подруги, и в конечном счете она пришла к выводу, что именно это радостно-шутливое восприятие жизни ведет Любку по пути с минимальными потерями и максимальными приобретениями.

Любка всегда говорила, что нельзя относиться серь–езно к такой несерьезной штуке, как жизнь. В какой-то степени это стало ее девизом. Любовно взращиваемый, девиз окреп, возмужал, превратился в жизненную установку и, выдержав проверку временем, принес неплохие плоды. Удача улыбалась жизнерадостной Любке во весь рот, то там, то здесь подсовывая приятные сюрпризы. Последним презентом расщедрившейся судьбы оказался некто Максим, внезапно ворвавшийся в Любину жизнь и принесший с собой долгожданную любовь. Следом за ними пожаловало и безграничное счастье, которое, по всей вероятности, нытикам и занудам предпочитает людей с легким, веселым нравом.