Стакан без стенок - Александр Кабаков Страница 25
Стакан без стенок - Александр Кабаков читать онлайн бесплатно
И вот культурная революция победила – как раз примерно тогда, когда вконец опозорилась социальная. Победившие революционеры, как водится, установили такую диктатуру, что мало не показалось. В последние полтора десятилетия так называемые актуальное искусство и новая литература совершенно раздавили искусство неактуальное и литературу старую. Теперь художник, выставивший живописное полотно, а не инсталляцию из некрасивых подручных предметов, усилиями кураторов и культурологов чувствует себя придурком в сюртуке среди джинсово-драной клубной тусовки. Да и не выставит он – галерист места пожалеет… Теперь автор, написавший о нормальных людях – например, о гетеросексуальных любителях выпить, стремящихся к успеху и счастью, не готовых взорвать весь мир от скуки, – будет размазан влиятельной критикой, а сетевая общественность предложит ему «выпить йаду». Просто кино, даже очень хорошее, но не пронизанное злобой на все и всех, называется «папино кино». Категории «хорошего» и «плохого» заменены категориями «нового» и «старого». Если деятель культуры не обнаружит сочувствия любым радикалам, включая «зеленых», «красных» и даже «коричневых», просвещенная публика им не заинтересуется. Введение матерных слов в песенный текст гарантирует успех, минимальное владение автора стихотворной техникой не только не требуется, но и нежелательно.
Совершенно обескураживает то, что «актуальное искусство» торжествует не в одной России, все беды которой можно объяснить нашей особой горькой судьбой, но и – причем гораздо раньше – во всем мире. Актуальный призрак давным-давно бродит по Европе и другим культурным местам, а что идет по следам призрака, мы уже сто лет как знаем.
И вот, следом за писателем Горьким я пытаюсь искупить свою былую своевременность и пишу эти слова. В них я вкладываю самое неактуальное из чувств – чувство страха перед тем новым, что сметает всё живое на своем победном пути.
Естественный ход жизни освободил от этой пытки, болезни, этого наваждения. Остались только душеспасительные составляющие – жалость, сочувствие, привычка, долг, а горячка прошла. Примерно в то же время, когда прошла, ввиду тотальной победы металлокерамики, зубная боль.
Меж тем, как с изумлением обнаружил старый генерал из старого анекдота, люди еще того… занимаются этим делом. А кто не занимается в данный момент, тот невыносимо хочет. Терзается, извивается и дергается от безвыходного напора, как поливальный шланг, на который наступил шкодливый мальчишка. Обижается на мир, не готовый немедленно удовлетворить безадресную жажду и послать ему объект – единственный, необходимый, расплывающийся в воображении, но при этом совершенно определенный до последнего волоска.
Население томится желанием любви.
Пространство пронизано этим напряжением, как гравитацией. Юноши, вплоть до пятидесятилетних, беснуются. Интернет полон агрессии. Не нашедшая применения любовь обращается в ненависть к идейным противникам, в творческое безумие, в жажду крушить все вокруг. Яркая позиция в споре прекрасно выполняет функцию брачного оперения и призывного крика – ну, обратите же на меня внимание, вот я, оригинальный мыслитель и романтический бунтарь, герой-одиночка. Окружающая действительность отвечает вялым и кратковременным интересом, в лучшем случае – все-таки заметили! – оскорбительным щелчком по лбу: сиди, мальчик, не шуми, не мешай заниматься серьезными делами. В окружающей действительности делят бабки и территории, наносят точечные бомбовые удары и осуществляют недружественные поглощения, перехватывают власть и реализуют геополитические концепции. Люди, занятые этим, тоже сублимируют любовную страсть: стань сильнейшим – и придет удовлетворение, какого общеизвестным способом не получишь со всеми топ-моделями сразу, а они будут просто лежать у твоих итальянских ботинок…
И на противоположном берегу раздаются горестные крики. Там мечутся истощенные ночной тоской девочки с бешеными глазами, возлюбившие революцию за неимением собственного единственного революционера. Там старшеклассницы прыгают в толпе, заполошно визжат, срывают майки и машут ими, чтобы кумир со сцены разглядел требующую прикосновения грудь. Там, сцепив зубы, делают карьеры бизнес-леди, весталки менеджмента, готовые отдать весь этот гребаный менеджмент за нормального хмурого мужика с его пусть редким «ну, пойди сюда, маленькая». И в дрожащем от желания воздухе неслышно звучит старая и прекрасная бабья песня: «Как бы мне, рябине, к дубу перебраться, я б тогда не стала гнуться и качаться…»
Будь моя воля, я соединил бы их всех. Послал бы к очкарику, киснущему в форуме среди таких же якобинцев, добрую толстую тетку, истомившуюся без ласки и деток, – хватит уже ему напрягать фантазию, а ей кряхтеть от ломоты в пояснице. Обязал бы поп-звезд сформировать гаремы на основе живой очереди и постоянной ротации. К каждому президенту и даже гендиректору приставил бы по практикантке – глядишь, меньше осталось бы сил на силовые решения неразрешимых проблем. И закрепил бы резолюцией ООН неотъемлемое человеческое право на любовь – плотскую, взаимную, свободную, демократическую, всеобщую, равную и тайную.
Иначе все окончательно сойдут с ума и от неутоленной страсти перекусают друг друга.
В стране нарастают противоречия между очевидным и общеизвестным. Обнищание народа с трудом просматривается в полоумных ценах на недвижимость, многомесячных очередях на модные автомобили и отсутствии свободных мест в дорогих ресторанах. Неизбежные кризисы каким-то таинственным образом растворяются в пространстве, оставляя только вечные кризисные ожидания. И даже глобальное потепление, действительно испепеляющее Европу и Америку, в нашей средней полосе спокойно превращается просто в жаркое лето…
Демографическая катастрофа, сулящая скорое обезлюживание и последующее заселение родных просторов плодовитыми соседями, при ближайшем рассмотрении тоже оказывается какой-то двусмысленной. У меня много молодых, раннего детородного возраста знакомых. Почти у всех по двое, а то и по трое детей, произведенных на свет в последние годы. Более того: и следующая возрастная группа моих приятелей и сослуживцев – лет сорока или около этого – проявляет огромную репродуктивную энергию, рожая уже во втором и дальнейших браках. Развелась порода юных дедушек и молодых отцов в одном лице, нередко дети на год-другой младше внуков. В воскресенье кофейни и фастфуды, кинотеатры и торгово-развлекательные центры полны стильно одетых людей обоего пола с нагрудными рюкзаками для переноски младенцев, с колясками, с недавно прямоходящими двухлетками и алчно оглядывающимися старшими дошкольниками. Детские автомобили по цене взрослых «жигулей» и куклы, осуществляющие все функции настоящих грудничков, включая рев и порчу памперсов, пользуются еле удовлетворяемым спросом.
Что особенно интересно: этих детей рожают осознанно и целенаправленно. В моей молодости дети появлялись как побочное следствие бестолковой и легкомысленной жизни. Их рожали нечаянно, обрекая на сосуществование трех поколений в малогабаритной двухкомнатной. При инженерской зарплате в сто двадцать. С перспективой ждать места в детском садике до совершеннолетия дитяти. В моем кругу почти у всех было по одному потомку, рос он, как правило, с оставленной отцом ради новой большой любви матерью, которой, как правило же, новой и большой не доставалось. Мать-одиночка и ее ребенок-одиночка составляли типичнейшую ячейку социалистического общества, нисколько, заметим, не озабоченного такой демографией.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments