Франсуаза, или Путь к леднику - Сергей Носов Страница 25

- Фильмы Антониони я с ним обсуждала и не один раз.

- Ты просто подлаживаешься под него. К тому ж ты внушаема. Он тебе скажет «читай астрономию!» - будешь читать астрономию!

- Неправда. Во-первых, я не внушаема. Во-вторых, я смотрела все с интересом, все, что он мне рекомендовал! Я с удовольствием прочту эту книгу.

- Ой, только без этого! - сказал Адмиралов, поморщившись. - Ты обыкновенный детектив полгода читаешь.

Не надо было морщиться, это было ошибкой, сказал бы просто - не морщась, Дина бы и не заметила даже. А так:

- Я? Полгода? Это кто говорит? Ты? Ты, который не может сходить за картошкой?

Тут Адмиралов почувствовал, что задет оголенный нерв.

- Для тебя, наверное, новость, что я вкалываю с утра до ночи, что я даже вечерами составляю аудиторские заключения и беру отчетность домой? Что живу практически без выходных? При этом умудряюсь готовить обед, чтобы ты не остался голодным!..

Адмиралов испугался, что ее сейчас понесет, он спросил почти ласково:

- Динуля, это причем?

Голос дрогнул у ней:

- Почему... почему я не могу обсуждать вместе с ним Антониони?

- Можешь! Ты - сколько угодно. Но одно дело ты, другое - я.

- А чем ты лучше?

- Я не лучше!

- Чем хуже?

- Я не хуже! Я просто отец! - с убежденностью сказал Адмиралов. - Я же не виноват, что у меня другие вкусы, другие мнения! Я не могу, не имею права хвалить то, что мне не нравится! И потом, Антониони это не Пазолини!

- Да чем же Пазолини хуже Антониони?

- Всем!

Он бы и про Антониони тоже самое сказал, если бы спросили, чем Антониони хуже Пазолини. Всем! Они ему все не нравились. Чем - он сам не мог объяснить. Тем, что по его представлениям, сыну должно было нравиться что-то другое. Как-то очень это все пугающе нетипично. На сегодняшний день - чересчур нетипично. Но было бы типично, Адмиралову тоже не понравилось бы, потому что он меньше всего желал, чтобы сын его был как все.

Вот его аргументы:

- Я понимаю, наши бы родители вздыхали: «Антониони!.. Антониони!»... Или Бархатов, старик, он бы охал: «Пазолини!.. Пазолини!»... Я бы уважал это. Даже если бы и мы с тобой вдруг прониклись: «Пазолини! Антониони!», я бы и это уважал, потому что мы кое-что видели в жизни и у нас есть шкала ценностей... Но когда молодой человек торчит от фильмов полувековой давности и не видит ничего другого, меня это, как отца, очень и очень настораживает...

- Сам не слышишь, что говоришь. Я смотрела «Приключение», и это очень хороший фильм!

- Ты смотрела, потому что он заставил смотреть! Черно-белая тягомотина. Смотреть невозможно. Я не возражаю, пусть смотрит, если нравится, я просто не верю, что сейчас это может кому-то нравиться. И я не понимаю, что у него в голове!

Он тоже - вняв сыновним восторгам - не так давно посмотрел «Приключение», 1960, спец. приз Каннского фестиваля... Куда-то плывут, лезут на какую-то гору, ищут кого-то, куда-то едут, не находят, снова куда-то едут, не находят, опять едут куда-то, и все говорят, говорят, говорят, говорят, говорят и ничего не происходит! Он не просто не помнил, чем кончилось, он даже не помнил, досмотрел ли он до конца...

- Ты просто уснул! Мы вместе смотрели! Не понимаю, почему ты взъелся на классику?

- Я не взъелся на классику. Я не хочу сам себя обманывать! И не люблю позерства! Это то же самое, как если тебе нарочно подарить килограмм редиски! (Дина не ела редиску). Он знал, что дарит и кому. Знал!

- Ты чего-то добиваешься? Чего ты хочешь от него? Скажи.

- Мужества! - воскликнул Адмиралов. - Естественности! Открытого взгляда на мир!

- Чегооооо? - протянула Дина, округлив глаза.

- А что до классики... А что до классики, могу я иметь собственное мнение о ней?.. Особенно об этом... о том... как его... ну не люблю, не люблю... ну того... забыл фамилию...

Дина не стала подсказывать.

- Ну того... у которого Депардье голубых изображает все время... - он попытался изобразить лицом лицо Депардье.

- Гущин бы назвал тебя гомофобом.

– А я бы и не обиделся, - ответил Адмиралов.