Шкатулка желаний - Грегуар Делакур Страница 25

Он читает и читает, прислушиваясь к вздохам Прекрасной Дамы, к репликам в сторону, которые произносит эта инокиня любви. Иногда, если монолог уж очень затягивается, ему становится скучно, и, кроме того, он не понимает, почему на нескольких страницах нет ни одного знака препинания. Заскучав, он начинает читать книгу вслух, и ритм его дыхания меняется, учащается, эхом отдаваясь в огромной гостиной. Внезапно он чувствует головокружение, ему чудится, будто его уносит в небеса, будто его касается нечто женственное, нечто прелестное, — и он окунается в счастье Жослин.

Но конец истории жесток. В Марселе Солаль бьет Ариану, вынуждает ее спать с прежним любовником, красавица превращается в непривлекательную кокотку, и заканчивается все падением из окна женевского отеля. Закрыв книгу, Жослен задумывается: а не утвердилась ли благодаря этой книге жена в мысли о том, что преодолела «скуку и усталость», истощившие романтических любовников, в том, что познала — пусть и на свой лад — ту любовь, чье совершенство не в тряпках, шляпках и прическах, но в доверии и покое?

Может быть, «Любовь властелина» — это книга утрат, и Жослин читала ее, чтобы почувствовать, как много она спасла?

Он понимает, что хочет вернуться. Теперь у него так много слов для нее — слов, которых он никогда не произносил, теперь он знает, что такое симбиоз…

Но он боится звонить по телефону. Он боится своего собственного голоса. Он боится, что она не возьмет трубку. Он боится, что даже если возьмет, то, услышав его голос, замолчит или разрыдается. Он спрашивает себя, не лучше ли просто-напросто сейчас же сесть в поезд на Аррас, приехать домой сегодня вечером, к ужину, в самый мирный час, вставить ключ в замочную скважину, толкнуть дверь и… Не лучше ли поверить в чудо — как в песне Реджиани на слова Дабади: «Есть кто-нибудь дома? Я слышу лай собаки. Если ты жива, отопри, не злись. Знаю, я припозднился…» [49]Но что, если она поменяла замок. Но что, если ее нет дома. И тогда он решает написать письмо.

Позже, много позже, несколько недель спустя, дописав письмо, он несет его в почтовое отделение на площади Жозефа Пуларта, [50]рядом с Дворцом правосудия. Он волнуется. Он переспрашивает, достаточно ли марок наклеил — ведь это очень важное письмо. Он смотрит на руку, которая бросает его полное надежд и начал письмо в корзину, смотрит, как следом падают другие конверты и закрывают собой его письмо, душат его, как оно исчезает… И вот его письма больше нет. Он чувствует себя потерянным. Он пропал.

Он возвращается в большой пустой дом. Там остался только белый диван. Он все распродал, все пораздавал: машину, телевизор, всего Джеймса Бонда, «Омегу», вот только вторых часов не нашел, засунул, видать, куда-то, «Патек», — ну и наплевать.

Он сидит на белом диване и ждет. Он ждет, что ему под дверь подсунут ответ. Он ждет долго, долго-долго, но ничего ему не приносят. Его знобит, дни идут, он не двигается с места, тело его холодеет, тяжелеет, немеет, стынет. Он впадает в спячку. Он перестает есть. Сначала он выпивает каждый день несколько глотков воды, а потом, когда воды ни в одной бутылке не остается, перестает пить. Иногда он плачет. Иногда разговаривает сам с собой. Произносит имена, ее и свое. То, что было у них, это и был симбиоз, которого он не замечал.

Начинается агония, и он чувствует себя счастливым.