Нерассказанная история - Моника Али Страница 25

– Я их соблазню.

Мне всегда нравится представлять, что я способен принимать ее шутки спокойно.

– Вы действительно считаете, что я смогла бы это сделать? Какого же низкого вы обо мне мнения! – рассмеялась она.

Но все уже было обговорено. План таков: она будет плавать по утрам, до того как все проснутся, чтобы, пробудившись, они видели: к этому времени она уже выполнила утренний ритуал. Ее любовник будет недоволен. Но она покажет ему, в чьих руках власть. Он не посмеет настаивать из страха потерять ее.

В качестве дополнительной страховки она в сопровождении телохранителя подплыла на шлюпке к моторной лодке, где дежурили репортеры из «Миррор», «Сан» и «Дейли мейл», и минут десять болтала с ними о жизни на борту «Рамзеса», после чего сообщила, что завтра до ленча собирается покататься на водных лыжах.

После такого обещания (история вскоре обойдет все моторные лодки прессы) можно было надеяться, что репортеры и фотографы не покинут свои отели с первыми лучами света и уж точно не устремятся к «Рамзесу», только чтобы снять скучнейшие фото принцессы, методично рассекающей волны.

Все это, как мы и намеревались, дошло до прессы. Сначала ее любовник старался не обнародовать информацию о ее ранних купаниях. Команде и телохранителям было приказано молчать, но все открылось, как только на сцене появился Скотленд-Ярд. Но даже еще до этого кто-то слил информацию в прессу. Все к лучшему.

– Лоуренс, – сказала она мне (мы были в Кенсингтонском дворце, и беседа состоялась сразу после того, как она второй раз велела проверить комнату на наличие жучков). – Я знаю, как вела себя последние несколько месяцев. Мне необходимо быть спокойной и собранной. Никаких выходок, никаких истерик. Ничего такого, что могло бы дать людям повод для подозрений, будто я сбежала из-за нервного срыва.

– Я ответил, что это очень разумно. И снова стал оценивать состояние наших финансов. Это занятие надоело ей до смерти, но было жизненно важно для нашего предприятия. Ее интересовало общее количество. И хотя я пытался объяснить, что максимальная сумма, которую могу увести, не оставив следов, не так велика, около миллиона фунтов, она только вздыхала:

– Попытайтесь еще раз, если сумеете. Нельзя выписывать ни цента на свое имя. Да будет ли у меня когда-нибудь новое?

Я заверил, что паспорт и остальные документы будут настоящими. Подобное можно организовать, располагая инсайдерской информацией. Фальшивые паспорта обычно покупают (однако это пути для тех несчастных, которые уже отчаялись попасть в нашу страну, так что я не собирался использовать этот путь).

Но главное, она поняла, что должна вести себя идеально, если хочет, чтобы наш план удался. Не могу сказать, каким образом у нее это получилось. Давление, под которым она жила, было практически невыносимым. Доверенный человек (шарлатан-психотерапевт и к тому же экстрасенс – как она может доверять подобным людям?) оказался шпионом таблоидов. Собственная мать дала платное интервью в глянцевый журнал. Конечно, можно винить спиртное, помутившее разум дражайшей матушки, но если твоя дочь принцесса, никакие извинения нельзя принять в расчет! Все отношения были прерваны. «Любовь всей ее жизни» (каковых было несколько) ясно дал понять, что не женится, и снова погубил ее надежды. Бывший муж, как ей казалось, афишировал свои отношения с давней любовницей, показываясь с ней на публике, и не оставалось никаких сомнений, что дворцовая пиар-машина начала рекламировать ее как «женщину, которая ждала». Какая прелесть!

В довершение всего была еще благотворительная работа и кампания против применения осколочных мин. Это, вне всякого сомнения, служило неиссякаемым источником энергии: она чувствовала свою силу и возможности… Но диссонанс сознания, внутренний конфликт, вызванный необходимостью проводить один день в разговорах с искалеченными инвалидами Сараево, а в следующий терпеть осаду папарацци, одетой в купальник тигровой расцветки, вряд ли может стать хорошим рецептом эмоциональной стабильности.

...

После отъезда на летний отдых она звонила мне не чаще обычного. Я втолковал ей, что после «смерти» все распечатки телефонных переговоров будут проверяться и всякие подозрительные отклонения – расследоваться. После недавнего скандала, где принцесса выступала в роли «телефонного преследователя», она получила урок, который приняла близко к сердцу. Эта история, попавшая на первые страницы газет, очень ее расстроила. Она действительно звонила любовнику домой и вешала трубку, если к телефону подходила жена. Но это не от злобы. От одиночества. И больше всего мучило то, что любовник даже не попытался ее защитить…

Но и без ежедневных звонков я благодаря бесновавшимся репортерам и фотографам мог следить за каждым ее движением. И это помогало выполнить план: я не знал точно даты ее прибытия в Пернамбуко. Но мог точно проследить ее маршрут из-за постоянного надзора прессы за ней.

В июле она металась между Средиземным морем, Лондоном и различными благотворительными мероприятиями. По крайней мере мальчики почти все время были с ней. Их представили семье любовника, и репортеры обезумели: должен ли наследник трона общаться с подобными людьми? (Забавно, как не только истеблишмент, но и обычные читатели таблоидов относятся к нуворишам!)

Ее поведение можно было в лучшем случае назвать непостоянным. Сначала она позирует фотографам, а в следующую минуту пытается спрятаться. Она затевала импровизированные пресс-конференции. Фотожурналист, который следил за ней семнадцать лет, написал, что никогда не видел, чтобы она вела себя более эксцентрично.

Очевидно, она кралась по балкону виллы с полотенцем на голове, а потом позировала фотографам на ступенях крыльца.

Да, я боялся за ее рассудок, но одновременно видел, почему нужно было принять самые отчаянные меры.

...

В начале августа выходки, которых она клялась избегать, участились. Пока мальчики были в Балморале (что стало для нее причиной постоянного огорчения), она не могла взять себя в руки и успокаивалась только в объятиях любовника, да и то, когда на них были направлены длиннофокусные объективы. Потом случилось парижское фиаско. Слухи о помолвке, беспрестанные метания во время двухдневной поездки, прерванный ужин в «Ритце», чуть ли не мятеж, поднимаемый папарацци каждый раз, стоило паре сделать шаг. А они постоянно перемещались. Едва оказавшись в коконе уединения роскошного номера, они тут же шли к машине. Почему она все это вытворяла?

Я никогда не обсуждал с ней это. Я бы поговорил с ней, поскольку это напрямую было связано с дальнейшей стратегией, но во время нечастых и коротких телефонных звонков неизменно ощущал чье-то присутствие в ее комнате.

Потом, когда все было кончено, анализ звонков не дал результатов, и меня посчитали всего лишь услужливым придворным. До самых последних дней.

Однако я постоянно обдумывал мотивы и следствия такого поведения. И пришел к выводу, что это не повредит нашему плану. После ее абсолютно непредсказуемого поведения последняя страница жизни, хоть и шокирующая, все же отдавала атмосферой неизбежности.