Торжество возвышенного - Нагиб Махфуз Страница 25

Я унес с собой новую печаль, еще глубже погрузившую меня в отчаяние. Почему такая женщина, как Тахия, согласна проживать унизительную жизнь с типом подобным Тарику? Приносит ли любовь несчастье? Пару дней она действительно не появлялась, но на третий день пришла с сияющим лицом! Мое сердце сжалось, и мне стало еще тяжелее. Я ненавидел то, как она поступала, но моя любовь к ней стала для меня реальностью, от которой никуда не деться. Словно она зародилась, долго прорастала и крепла до того, как я ее осознал. В тот самый день, когда они покидали дом, она задержалась, чтобы поправить чулок и, прежде чем догнать остальных, выронила записку. Я подобрал бумажку с замирающим от радости сердцем и прочитал в ней адрес и час.

* * *

Квартира маленькая, всего две комнаты и прихожая. Но симпатичная и чистая, по ней разлиты чарующие ароматы. В прихожей на тумбочке круглая ваза оранжевого цвета, из которой, словно брызги фонтана, выглядывают розы и другие цветы. Она встретила меня в черном халате и сказала, улыбаясь, указывая на букет:

— В честь нашей встречи!

От переизбытка страсти меня подтолкнуло к ней, наше объятие было долгим, в нем я познал радость первого поцелуя. И если бы у меня был выбор, мы простояли бы так вечность. Но она осторожно высвободилась из моих объятий и провела меня в голубую гостиную, обставленную просто, но со вкусом. Мы сели рядом на большом диване. Она тихо произнесла:

— Мы поступили дерзко, но так и надо.

Я согласился с ней:

— Так и надо.

— Невозможно и дальше скрывать наши отношения.

Я сказал, полный решимости распрощаться с детством:

— Так и надо. Я давно уже люблю тебя.

— Правда?.. Я тоже… Веришь? Я влюбилась в первый раз!

Я не ответил и не поверил. Она горячо выпалила:

— То, что ты видел собственными глазами и слышал, возможно, чересчур, но это был поиск любви, а не сама любовь.

Я заметил с сожалением:

— Жизнь, недостойная такой, как ты.

Она обрадовалась моим словам:

— Нищему не приходится выбирать, что достойно его, а что нет.

— Все должно быть по-другому!

— Что ты имеешь в виду?

— Мы должны начать достойную жизнь.

Она взволнованно заговорила:

— Мне не встречался еще такой человек. Все они были животными…

Я переспросил с отвращением:

— Все?

— Я не хочу ничего от тебя скрывать. Сархан аль-Хиляли, Салем аль-Агруди и, наконец, Тарик.

Я промолчал… Вспомнил свою мать. Она продолжила:

— Если ты из тех, кому трудно закрыть глаза на прошлое, то еще можно отказаться.

Я взял ее ладонь в свои руки. Внутри я ощутил неподвластную разуму силу, толкающую меня на отчаянный поступок. Я сказал:

— Меня интересуют только истинные ценности.

— Мое сердце всегда подсказывало, что ты будешь выше моих мелких страхов.

— Я не ребенок.

Она улыбнулась:

— Но ты все еще школьник.

— Это правда. Мне еще долго учиться.

Она сказала с нескрываемой простотой:

— У меня есть кое-какие сбережения, я могу потерпеть.

Я был пленен. У меня появилось тайное желание покинуть мрачный оскверненный дом. Я уже принял решение, после которого у нас двоих не будет дороги назад, и перед нами откроются новые горизонты. Я сказал:

— Мы обязательно должны заключить брак.

Ее лицо порозовело и от этого стало еще красивее, мои слова привели ее в трепет. Я сказал:

— Мы должны это сделать.

— Я на самом деле хочу изменить жизнь, хочу уйти из театра. Но будет ли отец тебя как-то содержать?

Я ответил с печальной улыбкой:

— Едва ли он предложит, и я вряд ли соглашусь принять его грязные деньги.

— Как же тогда мы поженимся?

— Совсем скоро я закончу среднюю школу. В армию меня не призовут по зрению. Лучше мне пойти работать. Тем более, что мой талант питается опытом, а не систематическим образованием.

— Хватит ли твоей зарплаты?

— Отец попросил освободить его от работы в театре, ему хватает денег от игр и всего остального. Они сейчас будут искать нового суфлера, и я предложу себя вместо отца. Найду работу в театральной сфере, только с театром я связываю свое будущее… Кроме того, у тебя есть квартира, жилищный вопрос стоять не будет.

— А мне продолжать работать в театре, чтобы было легче?

— Конечно, нет. От этих людей надо держаться подальше.

— Как и говорила тебе, я немного скопила. Но пока ты встанешь на ноги, от этих денег ничего не останется.

Я сказал с воодушевлением:

— Мы должны потерпеть, пока не добьемся желаемого благополучия.

После этого мы сдались нашим чувствам и на время забыли обо всем… Наверное, если бы их не было, между нами не состоялось этого разговора. Но она мягко освободилась от моих объятий, шепча:

— Я должна порвать с Тариком… Больше не буду с ним встречаться.

Я спросил ее раздраженно:

— А если он придет сюда?

— Я его не впущу.

Я сказал с вызовом:

— Я сам скажу ему обо всем.

Она забеспокоилась:

— Не дай Бог, это плохо кончится.

Я сказал заносчиво:

— Я готов к схватке с ним!

* * *

Я вернулся в Баб-аль-Шиария другим человеком. Впервые я окинул это место прощальным взглядом, сквозь пелену оно показалось привлекательнее и вызвало нежность. Еще немного и я поднимусь из зрительного зала, чтобы сыграть свою роль в спектакле жизни. Я вдохну свежего воздуха, а не этого гнилого духа старого дома. Я сидел на первом этаже в пустом зале, пока не увидел спускающегося Тарика Рамадана. Он поприветствовал меня и спросил:

— Тахия не приходила?

Я сказал, привстав:

— Нет.

— Я не видел ее в театре.

— Она не пойдет больше в театр.

— В каком смысле?

— Она не придет сюда, и в театр тоже.

— Откуда тебе все это известно?

— Мы женимся.

— Что?

— Мы решили пожениться…

— Мальчишка… Ты сошел с ума? О чем ты говоришь?

— Мы решили поступить с вами честно.

Не успел я сообразить, как он дал мне пощечину. Разозлившись, я пнул его ногой и чуть не свалил на пол. Сразу же прибежали родители. Тарик закричал: