Орлеан - Юрий Арабов Страница 25

Дознаватель бросил быстрый взгляд на хирурга – в том смысле, узнает ли он жертву и всё ли сделано так, как надо. Но Белецкий не проронил ни звука, и руки его заметно тряслись.

– А где борода? – наконец вымолвил он.

– Бороды нет. Но документы на месте, – доложил Неволин.

– А зачем мне документы?..

– Ты что, обдолбанный, что ли?! – потерял терпение дознаватель. – Вскроешь в присутствии судмедэксперта и всё оформишь, как полагается.

– …Несчастный случай?

– Скорее всего убийство. К сожалению, убивали в дождь. Следов никаких. Пусто. – И Неволин пошел к своему уазику.

– Куда едем, в контору? – спросил его товарищ, который сидел за рулем.

– К тестю. А контора твоя подождет.

Тесть Неволина служил когда-то в ракетных войсках стратегического назначения. В свое время он запускал космические корабли из Казахстана, что находился по другую сторону Кулундинской степи. Ракеты с Байконура перелетали Рудный Алтай и сбрасывали свои радиоактивные ступени в Алтае Горном на головы туристов-рериховцев, которые искали здесь Шамбалу, Мандалу, Бодхи или просто легкого отдохновения для своей мятежной души. Ступени дымились эзотерическим дымом и напоминали камень падшего ангела, его когда-то нашел на Тибете сам Рерих, но потерял где-то здесь, в районе горы Белухи, в это, во всяком случае, верили многочисленные паломники. И когда один из них подхватил в заповедных местах лучевую болезнь, то все решили, что камень падшего ангела нашел именно он, и начали поклоняться опасному осколку, к которому тесть Неволина имел непосредственное отношение.

Но самого тестя все эти дела совсем не интересовали. Его интересовало другое: он хотел изваять из гипса посмертный бюст Есенина, потому что считал себя крупным скульптором, талант которого пытался загубить советский ВПК, и сделал для этого многое.

– Притормози, – приказал Неволин своему напарнику. – Я быстро его разведу…

Он вылез из машины и, подтянув повыше штаны, вошел на территорию лепрозория – так дознаватель про себя называл двор тестя, и этому были свои основания. Дело в том, что весь двор был заставлен фигурами русоволосого парня разных размеров и пропорций, который не смотрел тебе в глаза, потому что, по-видимому, стеснялся своего зависимо-подчиненного положения.

Неволин же, оставив его тоску без внимания, направился в дом, бегло взглянув на то, что происходит в гостиной. Тесть стоял посередине комнаты в коротких шортах и заляпанной майке с надписью “Metallica”, в руках его был жидкий гипс, который он накладывал на голову очередного истукана, и был столь увлечен своей работой, что даже не заметил прихода Василия Карловича.

Но дознавателю это было и не нужно. Он прошел в кладовую, находившуюся в конце коридора, зажег засиженную мухами лампочку и обнаружил к удивлению своему то, что искал, – деревянное кресло с резными ножками кустарной хрущевской работы, которое не успел сжечь в печке вдохновенный тесть. Обтерев ножки носовым платком, Неволин вынес кресло на себе и хотел было прошмыгнуть как мышь на двор со своим неудобным грузом, но был застигнут врасплох трескучим виниловым голосом гениального родственника.

– Ну как?.. – Тесть стоял перед гипсом, подобно Вучетичу, горделиво накладывая последний мазок и прищурив острый глаз с лохматой, как щетка, бровью.

– Хорошо, – ответил Василий Карлович. – Только я хочу вас спросить… Почему вы лепите одних субтильных блондинов?

– Это же гипс, – ответил тесть, подумав. – Как я брюнетов-то буду лепить?

– Но можно же их покрасить, – не признал Неволин своей оплошности, – измазать голову гуталином. Впрочем, я не специалист…

– Но ведь похож-то как… Похож! – сказал тесть с гордостью.

– Весьма, – согласился дознаватель. – Однако есть одна тонкость. Это посмертная маска, ведь так?

– Ну?.. – выдохнул тесть, не подозревая засады.

– Тогда почему вы слепили ее с открытыми глазами?

Это был удар ниже пояса. Тесть с удивлением приблизился к голове и понял, что она смотрит васильковыми своими глазами в самую душу.

Василий Карлович тем временем уже был по пути на двор и за своей спиной услышал зубовный скрежет. Потом что-то рухнуло и раскололось. Это скульптор, по-видимому, свел счеты со своим неудачным творением.

– Теперь на бензоколонку, – приказал Неволин напарнику. – Туда, где стройка.

Уазик выехал из частного сектора, поднялся на гору и через центр закозлил на противоположный конец Орлеана, минуя пирамидальные тополя, трепещущий красный кумач, оставшийся здесь еще со Дня независимости, салон красоты «Ворожея», местный рынок, уже закрытый и пустой, супермаркет «Экономыч» с кучкой нетрезвых граждан у входа и длинные ряды выкрашенных в цвета радуги пятиэтажек, вокруг которых были разбиты цветочные клумбы.

Затем пошли пустыри. Горизонт справа встал с коленей, обозначая трассу Славгород – Орлеан. Впереди показалась знакомая Навалочная, а за ней – долгострой трехзвездочной гостиницы среднего масштаба.

Уазик остановился у дырявого забора. Неволин вынес на своих плечах деревянное кресло. Переступил поверженный забор и начал осматриваться, примериваясь и прикидывая в уме, куда это кресло можно поставить. Впереди он увидел бетономешалку, из жерла которой вываливался на землю жидкий бетон.

– За мной! – сказал Неволин. – И не противоречь! – на всякий случай предупредил он.

Напарник-милиционер пожал плечами, так как не собирался прекословить и вообще был не в духе: он чувствовал, что пельмени «Русский хит», наложенные в тарелку у него дома, испаряют свое тепло в потолок, превращаясь в слипшуюся твердую массу, которую потом придется долго и нудно резать ножом.

Василий Карлович прошел к бетонной площадке и со всего маха впечатал в нее свое заповедное кресло с резными ножками.

– Ты че, обкурился? – кинулся на него с лопатой добрый таджик.

– Я обкурился, а ты лажанулся, – ласково ответил ему дознаватель, показывая свое удостоверение, – и если не замолчишь, то я тебя в двадцать четыре часа выставлю за пределы РФ.

– Да нет… Не кричи, начальник. Я буду тихо сидеть, – ретировался таджик, с опаской поглядев на деревянное кресло, ножки которого уже прихватил бетон.

– Товарищи таджики! Здесь мы производим следственный эксперимент, – торжественно объявил Неволин пустой стройке. – Не скрывайтесь и не прячьтесь от меня. Каждый из вас получит то, что заслуживает в соответствии с УПК РФ. А кресло это будет стоять столько, сколько надо правоохранительным органам. Спасибо вам за внимание. Пошли, – бросил он своему напарнику и, когда они удалились с территории стройки, доверительно шепнул ему: – Ты хоть что-нибудь понял?

– Понял, – сказал на всякий случай милиционер, – но прошу уточнить оперативную задачу.

– Твоя задача следить и наблюдать, кто сядет в кресло. Это очень важно. Особенно, если появится какой-нибудь пришлый, внешне неприметный человек из колена Давидова.