Мертвый эфир - Иэн Бэнкс Страница 25

Передо мной открылся вид на северо-восток, где на крыше здания была устроена диагональная терраса. Кусты и деревца, высаженные в огромные кадки, раскачивались на ветру, а на поверхности декоративных прудиков поднимались волны всякий раз, когда налетали порывы ветра. Скользящую вверх-вниз оконную раму кто-то оставил приподнятой примерно на толщину пальца. Не следует ли ее опустить? Если направление ветра изменится… Хотя какое мне дело? У сэра Джейми наверняка есть дворецкий, или мажордом, или еще кто-нибудь, кому положено беспокоиться об этом по долгу службы. Уже собираясь опустить занавеску и оставить все, как есть, я вдруг заметил чей-то силуэт на темном краю террасы, там, где тонкие, прямые перила оставляли открытым для обзора небольшой участок.

Молния. Когда вспоминал об этом позднее, я думал, что как раз молния и осветила тогда террасу, что именно гроза помогла мне увидеть ее стоящей во тьме и что все остальное произошло исключительно благодаря вспышке, которая озарила в ту ночь ее Таинственный Силуэт. Но ничего подобного на самом деле не было. Просто светили огни пришибленного грозой города. Иногда реальность недостаточно готична.

Потом я разглядел: то была женщина, стоящая метрах в четырех от меня под навесом, прикрывающим часть террасы. Стена пентхауса с одной стороны защищала ее от ветра. Но только с одной: я видел, как хлещут ее вихри дождя. В темноте она выглядела худенькой и хрупкой. Руки сложены на груди. Ветер трепал подол ее длинного платья, и когда мои глаза привыкли к темноте, я заметил, что прядки волос бьют ее по щекам и взмывают над головой мимолетными языками затухающего пламени.

Я понял, что она догадалась о наличии тайного соглядатая, — полоска серебристого света упала на плитки у нее под ногами, когда я отдернул портьеру; женщина оглянулась и посмотрела мне прямо в глаза. Она простояла так несколько мгновений, затем наклонила голову набок. И я вспомнил женщину в длинном черном платье с необычным лицом. Я узнал ее, но не смог разглядеть ее глаз.

Теоретически даже после этого я мог просто отпустить портьеру, прошлепать, пьяно оскальзываясь, вниз по лестнице и присоединиться к обществу. Но слишком уж редко подворачивается нам такая возможность, словно срежиссированная самой судьбой. Даже если вы не читали ни о чем подобном в романах и не видели подобных сцен в кино или по телевизору, если вы вообще никогда ничего не читали и не видели в своей жизни, вы все равно почувствуете, как сама ситуация побуждает вас к действию, чтобы воспользоваться предоставленным шансом, потому что поступить иначе означало бы расписаться в собственной никчемности. А может, я просто клюнул на фамильярничанье сэра Джейми, мы, мол, оба — любители рисковать. Так или иначе, я просунул пальцы в щелку и поднял тяжелую оконную раму.

— Привет? — произнесла она с вопросительной интонацией тихим голосом, едва слышимым сквозь рев ветра.

— Вы убьетесь.

— Простите, что вы сказали?

— Убьетесь! — Я повысил голос почти до крика. Мне пришло на ум, что я начинаю выглядеть по-идиотски, величие выпавшего мне шанса быстро испарялось, его рвал в клочья оглушительный вой бури. — Вы убьетесь!

— Да? — удивилась она, словно я сообщил ей что-то неожиданное и очень важное.

Черт, подумал я, да она, похоже, просто глупышка.

— Так что, мне просто… — И я махнул рукой назад, в сторону спальни: готов, мол, вернуться в комнату и не мешать ей интимно общаться с грозными силами природы.

Она склонила голову, приставив ладонь к уху. Затем помотала головой.

— Черт! — пробормотал я чуть слышно и вылез на мокрые плитки.

А что еще мне оставалось? Она была красива, и парень, с которым она пришла, слинял, мне исполнилось тридцать пять, и я уже начал следить за весом и каждое утро проверял шевелюру, не появилась ли седина, к тому же я не чувствовал себя связанным какими-либо обязательствами настолько, чтобы не позволить себе эту дополнительную обузу — связь с женщиной, настолько хорошенькой. При условии, конечно, что она не совсем дурочка… ну да что-то я рановато размечтался. Брызги дождя летели мне в лицо, и ветер взъерошивал волосы.

— Позвольте представиться. Кен Нотт, — Я протянул ей руку.

Она посмотрела на нее и пару мгновений спустя взяла ее в свои ладони.

— Селия… Мерриэл, — представилась она — Здравствуйте.

У нее был мягкий голос, и говорила она с небольшим акцентом. Возможно, французским.

— Ну и как вам снаружи, хорошо?

— Да. А что-то не так?

— Простите?

— Ничего, что я тут стою? Это разрешено? Или нельзя?

Я с унынием осознал, что она меня не узнает — не помнит, что видела внизу. Кажется, она приняла меня за охранника из «Маут корпорейшн», явившегося, чтобы прогнать ее обратно, где всем гостям и полагалось веселиться.

— Понятия не имею, — честно признался я, — Я тут тоже штатский.

Беседа явно зашла в тупик. Нужно было извиняться и уходить. Разумеется, такое поспешное отступление выглядело бы просто нелепым, но какой-то инстинкт, к которому я обычно не имел привычки прислушиваться, нашептывал, чтобы я сегодня не ввязывался в авантюру.

— Послушайте, — обратился я к ней, — если вам здесь хорошо, то я вас тут и оставлю. Я просто… знаете, увидел вас за окном и… — Отступление выходило каким-то совсем неуклюжим.

Она будто не слышала. Недоумевающе склонила голову набок. Потом нахмурилась и проговорила:

— Ну да. Ваше имя мне знакомо.

— Откуда?

— Вы работаете на радио, — объяснила она, отводя в сторону прядку волос, прилипшую ко рту. Рот у нее был маленький, а губы полные. — Кто-то мне сказал, что вы сегодня сюда придете, — Ее слабая смущенная улыбка позволила мне рассмотреть, какие белые у нее зубы, — Я слушаю вашу программу.

Тут я не мог не растаять. Ей едва ли удалось бы польстить моему тщеславию лучше, даже объяви она себя моей горячей поклонницей. Вместе с тем удовлетворение оказалось неполным. Его слегка омрачила тень разочарования. При том, что я воображал своих слушателей людьми умными и богатыми, успешными и дико влиятельными, мне показалось чересчур прозаичным, что такая женщина, как она, слушает в дневное время мои передачи, нашпигованные попсой и рекламой. В этом недоставало экзотики. С десяти до полудня такой даме пристало играть на рояле фуги Баха, совершенствуя свою технику, или бродить по картинным галереям с черновиком диссертации по искусствоведению, подолгу задерживаться у огромных полотен и с умным видом кивать головой. Ей следовало бы, говорил я себе, слушать «Радио-три», а не какую-то там радиостанцию с восклицательным знаком в названии.

Извините, но степень вашей способности заинтриговать не соответствует приемлемому для меня стандарту, определенному свойствами моего пылкого, но совершенно безнадежного восприятия. Ну вылитый Граучо [43]. Лузер.