Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе - Андрей Шляхов Страница 25

Первым, кого увидел Данилов в поликлинике в последний рабочий день старого года, был Рябчиков. Рудольф Иванович стоял у окошка аптечного пункта и обменивался любезностями с аптекаршей Таней, за свои необъятные размеры прозванной Крошкой.

– Есть, есть высшая справедливость! – воскликнул он, устремляясь с протянутой рукой навстречу Данилову.

– Тебя назначили главврачом? – спросил Данилов, пожимая руку Рябчикова.

– Еще лучше! – объявил Рябчиков. – Подлый Барашко низвергнут и маммография остается при мне.

– «Король Лир», трагедия Шекспира, акт второй, – прокомментировал Данилов.

– Пойдем к тебе, я там все расскажу! Это долгая история!

Долгая история уложилась в десять минут – время, оставшееся до начало приема. Кроме Данилова, ее с удовольствием выслушала Оксана. Медсестра Лиза тоже бы не отказалась послушать Рябчикова, но она, использовав скопившиеся отгулы, еще вчера укатила на свою историческую родину – праздновать Новый год с родителями и семьей брата.

Врач-«узист» Барашко год назад женился. Его избранница была чуть ли не вдвое младше него – двадцать три против сорока двух. Разумеется, молодая жена требовала затрат, и немалых. Помимо основной работы в поликлинике и всех примыкающих к ней совместительств, Барашко пристроился делать УЗИ в один из небольших медицинских центров где-то в районе Таганки. Там с него тоже требовали нагрузку, причем в денежном выражении, то есть ничего приписать, как в поликлинике, было нельзя. К тому же от сумм, внесенных в кассу его клиентами-пациентами, Барашко официально имел двенадцать процентов личного дохода. Если клиент пер косяком, то выходило очень прилично. Даже с учетом высоких потребностей молодой жены.

Очень скоро Барашко начал «перебрасывать» пациентов из поликлиники в медицинский центр. Делалось это просто. Всякий, производивший мало-мальски платежеспособное впечатление, слышал от доктора по завершении «осмотра»:

– К сожалению, этот аппарат не позволяет провести исследование с большой точностью. У меня остались кое-какие сомнения. Вот если бы у вас была возможность прийти ко мне на другой работе, где в моем распоряжении гораздо более лучшая техника, то...

– Найдем возможность! – обещали доверчивые пациенты и интересовались адресом.

– Нижняя Старгородская двенадцать, вход с торца под вывеской «Медицинский центр», – отвечал Барашко и добавлял: – Только это частная клиника, и обследование там платное.

Все, как один, соглашались. Барашко имел очень представительную внешность (высокий рост в сочетании с дородной комплекцией, умные глаза за стеклами очков, вальяжные манеры) и вообще умел, если надо, быть убедительным.

«Погорел» он, когда одна, не в меру внимательная пациентка, бухгалтер по профессии, обратила внимание на то, что оба аппарата для ультразвукового исследования, что в поликлинике, что в медицинском центре, похожи друг на друга как две капли воды. Они и впрямь были совершенно идентичными, одна и та же модель, никакой разницы. Можно представить себе степень негодования пациентки, понявшей, что ее просто «развели» на второе, точно такое же исследование, только платное. Было с чего превратиться в злобную фурию.

Скандалом в медицинском центре злобная фурия не ограничилась – настрочила жалобу в департамент здравоохранения. Оттуда ее переслали главному врачу поликлиники и велели разобраться и доложить. Главный врач вызвал Барашко на ковер и наорал на него, угрожая выгнать по статье, за поступки, несовместимые с высоким званием врача. Барашко то ли психанул, то ли испугался, но в итоге написал заявление об увольнении по собственному желанию.

– Поделом ему, негодяю, – радовался Рябчиков.

– Как будто он один этим занимается! – фыркнула Оксана. – Вон Лебедев всех богатых буратин посылает в клинику, где его жена заведует лабораторией.

– Лебедев не пытается отнять у меня маммографию, и поэтому меня не волнуют его шалости, – ответил Рябчиков. – Но конечно, рано или поздно, а он на этом погорит. В нашей конторе тайное быстро становится явным.

– Сабуров то и дело повторяет: «Чувствую себя, как Штирлиц в фашистском окружении», – сказала Оксана.

– Если бы Штирлиц бухал, как Сабуров, то его сразу же разоблачили бы, – сказал Рябчиков. – Арийцы на работе не нажирались.