Следы на песке - Джудит Леннокс Страница 25

Свое путешествие Джейк воспринимал как сон — один из тех, в которых бежишь изо всех сил, но остаешься на месте. Он понимал, что, чуть ли не наступая ему на пятки, немецкая армия тоже движется на юг и он должен найти своих родных до того, как нацисты доберутся до них и интернируют как представителей враждебной нации. Он ехал, а перед глазами у него стояли ужасные сцены: священник, везущий в тачке дряхлую старуху, потерявшиеся дети, бредущие вдоль обочины и зовущие маму, несколько отставших от своей части английских солдат, которые сидели в кустах и слушали граммофон. Джейк окликнул их и спросил, что это за место, а они только пожали плечами и жизнерадостно крикнули в ответ: «Сами не знаем, приятель, заблудились!»

У него кончились все запасы, и живот сводило от голода. Каждый мускул болел. Он крутил педали уже автоматически и давно перестал проклинать себя за то, что не уехал из Парижа раньше: на злость и раскаяние не осталось сил. А когда в небе появлялись немецкие бомбардировщики, он даже не искал укрытия, а так и ехал под бомбами.

В полдень он сполз с велосипеда и повалился спать прямо на обочине. Его разбудило какое-то движение рядом и лязг металла. Открыв глаза, он увидел незнакомого мужчину, стоящего над его велосипедом.

— Это мой! — крикнул Джейк.

Ответом ему был удар сапога в живот. Он скорчился, но тут же вскочил на ноги: ярость и страх придали ему сил. Он ввинтился в колонну беженцев и ухватил велосипед за заднее крыло. Велосипед затрясся и остановился. Джейк набросился на вора, и они оба покатились на землю. Джейк был моложе, сильнее и опытнее; он ухватил вора за волосы и несколько раз ударил головой о твердую, обожженную солнцем поверхность дороги.

Когда он поднялся, мужчина остался лежать, но Джейк не испытывал укоров совести — лишь облегчение от того, что не пострадал велосипед. Он поехал прочь. На рубашке у него расплывались пятна крови. Он боялся, что кто-нибудь остановит его и призовет к ответу, ведь сотни людей видели, как он бил того, кто хотел отнять у него велосипед. Не исключено, что он его даже убил. А ведь велосипед на самом деле вовсе не был его собственностью.

Но люди скользнули по нему бессмысленными взглядами и отвернулись. И Джейк осознал, что все изменилось и уже никогда не будет таким, как раньше.

Фейт вела машину. Нескончаемая река беженцев текла по обеим сторонам дороги, и Ральф то и дело высовывался в окно и стрелял в воздух, чтобы мужчины, женщины, дети расступились и дали дорогу Мальгрейвам.

Когда они добрались до развилки, где был поворот на Ла-Рошель, Фейт притормозила и взглянула на Ральфа. Он покачал головой.

— Нет. Можно будет свернуть дальше к северу.

Фейт чувствовала, как последние крупицы надежды утекают, словно песок сквозь пальцы. Едва она замечала в толпе юношу со светлыми волосами, как сердце ее наполнялось радостью, почти сразу сменявшейся отчаянием.

К вечеру они достигли еще одной развилки, где можно было бы свернуть к побережью. Фейт понимала, что если они заберутся еще дальше на север, то рискуют приехать в порт, когда все суда уже отплывут, или, того хуже, наткнуться на немцев.

Ральф поглядел на поднимающуюся на холм ровную линию шоссе.

— Остановимся и поедим, — сказал он. — Полчаса. Потом едем в Ла-Рошель.

Казалось, подъем не кончится никогда. Джейк словно превратился в автомат и уже не обращал внимания ни на палящее солнце, ни на голод, ни на онемевшие руки и ноги. Об Анни он тоже забыл. Поднимаясь на холм, он прокручивал перед мысленным взором картины детства: медузу, рыхлую и полупрозрачную, парящую, раскинув щупальца, в голубой воде; домик в Тоскане, где они играли в прятки в сараях и погребах; пикники с Фейт, Николь и Гаем в роще за Ла-Руйи. Он гадал, знает ли Гай, что Фейт его любит, и думал, что хорошо, наверное, как она, всю жизнь любить кого-то одного.

Наконец он достиг вершины холма и снял ноги с педалей. Тяжело и хрипло дыша, он лег грудью на руль и посмотрел вниз. Небо казалось усыпанным звездами, хотя было еще светло. Джейк моргнул, и звезды исчезли. Он снова посмотрел вниз. Дорога была пуста, если не считать одинокого автомобиля, приткнувшегося у обочины.

В первое мгновение он решил, что они ему просто мерещатся. Что его память, измученная, как и он сам, усталостью и жаждой, осталась под властью призраков прошлого и перенесла их в настоящее. Там, у подножия холма, Джейк увидел свою семью. Его родные расположились перекусить. Поппи раздавала бутерброды, Ральф откупоривал бутылку с вином. Минни, положив голову на колени Николь, ждала, когда ее почешут за ушами. Джейк закрыл глаза, но когда он их снова открыл, его семья никуда не делась.

Конечно, это они — кто еще, кроме Мальгрейвов, способен устроить пикник в момент, когда рушится весь мир? Джейк запрыгнул на велосипед и, съезжая накатом по склону, вдруг сообразил, что хохочет во все горло.