Выбор всей жизни - Юрий Корчевский Страница 24

Николай откланялся. Ему хотелось спать – ведь ночью удалось вздремнуть от силы часа два.

Спалось, как в молодости, без снов, глубоко, и проснулся он около полудня. Ничего себе! Он подивился – давненько так не отсыпался. Годков двадцать тому назад он запросто мог отдежурить ночь, остаться на работе на день и снова выйти на ночное дежурство. А сейчас – всё, одну ночь не поспал – и как разбитый.

Он стал размышлять – чем себя занять? Сходил в душ, побрился, и уже начал надевать рубашку, как в дверь позвонили. «Наверное, Надежда», – подумал он и не ошибся.

– Простите, мы вас не разбудили?

– Встал уже.

Под глазом у женщины красовался лиловый синяк. Но отёк уже спал, и щека выглядела лучше.

– Подруга пришла, Ольга. Не хотите ли чаю в компании попить?

– Ну, если только чаю… Сейчас буду.

Он переоделся в домашний трикотажный костюм и открыл незапертую дверь.

В кухне на столе красовался торт, а возле окна восседала Ольга.

Николай поздоровался, и гостья всплеснула руками:

– Никогда бы не подумала! Да вы просто герой, Николай!

– Вы преувеличиваете, обычный мужчина.

– Нет-нет, не спорьте.

Они сели пить чай с тортом, хотя Николай предпочёл бы что-нибудь более основательное.

В разговоре двух женщин проскочило слово «поребрик» – так говорят коренные питерцы.

– Извините, отвлёкся. Кто сказал «поребрик»?

– Я, – ответила Надежда.

– Вы питерская?

– Да. А как вы угадали?

– Да ведь это именно они говорят «поребрик», «парадное», «булошная».

– Я этого и не скрывала, только ведь вы не спрашивали. Меня сюда муж перевёз после свадьбы – это его родной город. Так и осталась.

– Вы не рассказывали.

– А вы не спрашивали.

Питер – это неплохо. Культурная столица России. Николай бывал, и не раз, и в Москве, и в Питере. Сравнение не в пользу Москвы. Конечно, можно вытащить девушку из деревни, но вот вытащить деревню из девушки – задача не из простых, архисложная.

Пока Николай не спеша пил чай, Надежда рассказывала Ольге о вечернем происшествии. Как всегда у женщин, рассказ сопровождался многочисленными деталями и эмоциями.

– А ты? А они? – переспрашивала Ольга.

После рассказа обе, не сговариваясь, обратили свои взгляды к Николаю, но он лишь пожал плечами. Что они хотят от него услышать? Ведь Надя всё рассказала.

Николай поднялся и пошёл в ванную – ополоснуть руки.

Ольга понизила голос, но Николай расслышал:

– Такой мужик! Сейчас таких нечасто встретишь!

Николай усмехнулся. Ну да, Геракл и Александр Македонский в одном флаконе. Но только не Казанова.

Потом разговор как-то сам собой перешёл на Санкт-Петербург. У Надежды даже глаза как-то по-особому загорелись, когда она начала рассказывать о своём родном городе. Да это и понятно, каждый кулик своё болото хвалит.

Но город и в самом деле заслуживает всяческих похвал. По крайней мере, всю старину в центре сохранили, не то что в Москве при Лужкове. Не зря ведь в Питере столько иностранных туристов. Компактно, интересно, а что туристу ещё надо? Даже у пресыщенных французов Петергоф или Царское Село вызывали неподдельный восторг и восхищение.

Заговорились едва ли не до полуночи, поскольку нашлось множество точек соприкосновения. Спохватившись, Николай с извинениями откланялся.

А с понедельника – трудовые будни.

К Новому году Николай успел обставить новое жильё. Не всё из списка он смог купить, но жить уже можно было вполне. Правда, не очень уютно пока получилось, как номер в гостинице. Ни цветов, ни фото, ни тюля, поскольку на окнах жалюзи стояли. Казённо как-то – Николай сам это чувствовал.

Незаметно подкатили праздники. Когда до них осталось три дня, Николай зашёл к Надежде:

– Наденька, приглашаю вас отметить новоселье и Новый год у меня, на собственной квартире. Придёте?

– С удовольствием. Ольга на праздники уезжает к родителям, другие подруги с мужьями идут на корпоративы.

– Вот и чудненько! Так я за вами тридцать первого заеду, ну, скажем, часов в восемь.

– За приглашение спасибо.

Тридцатого декабря Николай двумя рейсами перевёз немудрящие пожитки на новую квартиру. Пора было её обживать, жить на два дома было накладно. Платить хозяину за съёмное жильё и коммуналку за свою квартиру – изрядно опустошает карман.

Тридцать первого декабря, в нерабочий день, Николай ринулся по магазинам. Там его встретили суета и толчея, но зато он набил провизией полный багажник. Поскольку повар из него никакой, он заранее заказал свежие отбивные у знакомого повара в ресторане, а уж с гарниром он как-нибудь и сам справится.

В восемь вечера он уже поднимался по знакомой лестнице.

Надежда открыла дверь, и Николай изумился. Женщина явно тщательно готовилась: причёска, макияж, вечернее платье – просто загляденье!

– Наденька, вы сегодня бесподобны!

– Наконец-то вы заметили!

– Я исправлюсь.

– Держите, – Надя вручила ему два увесистых пакета.

– Это ещё зачем? У меня еды полный холодильник.

– У вас из магазина, а у меня – домашняя. Весь день старалась.

Она надела пальто.

– Я готова.

Движение по улицам было оживлённое, складывалось такое ощущение, что весь город сел на машины. Только что пробок не было.

Надежда с любопытством обошла и осмотрела квартиру.

– Ну, как?

– Простите, Николай, сплошная казёнщина. У вас же квартира, а не казарма. Нет шарма, уюта.

– Возьмёте надо мной шефство?

– Лучше на кухню и взять ножи. За час-полтора успеем на стол собрать.

Фартуков не оказалось. То, что они должны быть, у Николая совсем выскочило из головы, и поверх платья он повязал Надежде полотенце – всё лучше, чем ничего. Мысленно себя укорил. «Надо записать, а то забуду», – решил он.

Вдвоём они порезали овощи на салат, Надежда сделала гарнир, подогрела в микроволновке пироги и картофельное пюре. Николай же обливался слезами, очищая и нарезая лук.

– Ой, откройте форточку, а то у меня тушь потечёт, – Надежда выскочила из кухни.

Однако без лучка ну что за грибы? А ведь закусочка ну просто мировая! Потом, уже около десяти, они разогрели курицу, которую ещё дома запекла в духовке Надежда.

Стол получился обильным и красивым, вызывал аппетит.

За беготнёй по магазинам Николай весь день не ел, только выпил с утра кружку чая с печеньем. И сейчас, глядя на гастрономическое великолепие, горел желанием побыстрее сесть за стол.