Письма к утраченной - Иона Грей Страница 24

– Ой, глядите! Церковь!

Это крикнул Фрэнк, до сих пор бывший предводителем компании. Стелла заметила, как он исчез среди руин.

– Осторожно! Вдруг там бомба! – взвизгнула одна из девушек, но янки успели последовать за Фрэнком в зияющий дверной проем. Они уже спотыкались на щебне, лавировали между обломками.

– Была церковь. Немного же от нее осталось.

– Какой-то паршивец фриц постарался. Все повыворотил к чертовой матери.

– Наверное, еще в сороковом или в сорок первом, когда фрицы блицкригом тешились.

Рон тоже, повинуясь стадному инстинкту, полез в развалины. Стелла огляделась, на что бы присесть, и выбрала разрушенную каменную кладку, к которой вели плоские ступени. Здесь, на возвышении, было почти уютно. Город остался за толстыми стенами. Стелла откинула голову, глубоко вдохнула, надеясь избавиться от тошноты, которая постепенно усиливалась с тех самых пор, как компания покинула танцзал. Щербатые стены стремились вверх, луна плыла на спине, недосягаемая для прожекторов, что прощупывали тьму.

– Мне здесь не нравится, – капризно произнесла одна из девушек – кто именно, Стелла не смогла определить. – Жутко и темно.

– Ну и что же, что темно, – отвечал хриплый мужской голос. – В темноте как раз сподручнее…

Послышался писк, затем смешок, затем – приглушенный стон. В лунном свете Стелла могла различить только два силуэта на фоне стены. Она поспешно отвела глаза, но наткнулась взглядом на другую парочку: девушка сидит на подоконнике, ноги сомкнуты за спиной у парня, белеют на его кителе цвета хаки. Судя по белокурым волосам, это Нэнси. Стелла поднялась, внизу живота, в тайном уголке, возникло уже знакомое, особое ощущение. Она дернулась и вскрикнула, когда ее талию обхватила крепкая рука.

– Что, зябко?

От Рона пахло пивом и табачным дымом, даже жвачка не спасала. Он жарко дышал Стелле в шею.

– Чуть-чуть.

– Сейчас будет тепло.

Он привлек Стеллу к себе, стал гладить по спине. Его руки излучали тепло, и Стелла радовалась ему. Блаженный жар как бы стекал вниз, чтобы задержаться в области поясницы. Опустив веки, Стелла вся отдалась этим ощущениям. Как она устала! Перед закрытыми глазами все завертелось, словно карусель. Стелла однажды каталась на карусели – на ярмарке в Саутэнде. Мисс Бёрч устроила приютским девочкам праздник, купила каждой по мотку сахарной ваты и оплатила по два карусельных круга. Нэнси тогда потащила Стеллу на качели, а потом они оседлали разрисованных лошадок, скачущих вокруг яркого спирального столба. Стелла вцепилась в свою лошадку до боли в пальцах. Земля плыла далеко внизу, лица стали одним мутным пятном. Играл орган, и музыка пульсировала в висках. Стелле хотелось, чтобы карусель прекратила вращение. Хотелось на твердую землю, но она была уверена – если откроет рот, чтобы попроситься сойти, ее сразу стошнит.

В темноте Рон нашел губами ее губы. Стал целовать жадно, требовательно. Совсем не так, как целовал ее Чарлз. Чарлз! Одна мысль о нем вырвала Стеллу из темной, бешеной воронки. Стелла попыталась высвободиться, но Рон прижимал ладонь к ее затылку, пихал языком ее язык. Мешал дышать. Стелла забилась, завертела головой. Рон держал ее крепко. Она хотела закричать, велеть ему остановиться. Подступила тошнота, как тогда, на карусели; память подсунула вихрь размазанных лиц. Стелла обеими руками уперлась Рону в грудь, изо всех сил толкнула.

Он оступился на щебне, чуть не упал на спину, выругался с неожиданной злобой. Падая, инстинктивно ухватил Стеллу за запястье. Она вырвала руку и бросилась бежать, почти скатилась со ступеней. Только бы скрыться, только бы избавиться от него!

Вслед ей летели, отражаясь от щербатых стен, кошмарные слова:

– Сука! Зачем было хвостом вертеть, раз давать не собиралась?!

Стелла выбежала на улицу, и тут ее жестоко вырвало. К остановке на углу Олдвич-стрит подруливал автобус, Стелла последним усилием рванулась к нему, успела.

«Ничего не понимаю, – думала она, следя за приближением молоденькой улыбчивой контролерши. – Что со мной такое?»

Рон заставил ее почувствовать себя красивой, желанной, совсем как Джин Тирни. Все это время, все эти месяцы, что Стелла прожила в одиночестве, она была уверена: именно этого ей и не хватает.

А теперь, когда желаемое получено, Стелла чувствует себя грязной.