Американская ржавчина - Филипп Майер Страница 24

Поу крадучись проскользнул в дом и сразу в постель. Засыпая, напомнил себе, что вообще-то у него серьезные проблемы, но как-то неубедительно получилось. Все устаканится, решил он.

Проснулся Поу поздно, с ясной головой, давно уже не чувствовал себя так хорошо, глянул на часы – мать уже ушла на работу. Лежа в постели, в ярком солнечном свете, опять думал о Ли. Окно, выходящее на юг, всегда бесило, как солнце встает – не уснуть. Надо починить жалюзи, пару месяцев как сломаны. И постеры на стене отклеились, Kiss, и чего он в них нашел, еще и Rage Against The Machine, а эти, говорят, коммунисты. Зато без штор в окно отличный вид, далеко, до самой реки, и на солнце комната прогревается быстро. Хорошо, хоть и не выспишься толком. Зато тепло.

Надо бы пойти в библиотеку, заполнить заявление в колледж, сегодня io апреля, начинается новый день, и так до самого последнего в жизни. Но и тогда все будет так же – день, когда он помрет, начнется так же, как и любой другой. Впрочем, он надеялся, наступит этот день еще не скоро. Поу встал, вышел на улицу прямо в трусах, еще один прекрасный день, в который вспоминаешь, как здорово просто быть, просто дышать, и плевать, если все остальное хуже некуда. Ты дышишь, думал он, а это уже немало, не все могут этим похвастать. Посмотрел на свою машину, “камаро” 1973 года, последняя модель с нормальным бампером, пока идиотские федеральные “требования по сопротивлению удару” не уничтожили всю линейку. Он бы ни за что не согласился на модель моложе 73-го. Это надо совсем дебилом быть. “Камаро” так и стоял там, где его выгрузил эвакуатор месяц назад. Грязь и опавшие листья залепили кузов, а он ведь немало отвалил за покраску. Коробку он угробил, когда гонялся с Дастином Макгриви и его WRX Subaru, Дастин жал на газ со всей дури, чуть клапаны не сорвал, и в первый раз Поу его сделал, а во второй полетела коробка передач, родная “турбо-матик”, разлетелась на кусочки, и пришлось оставить “камаро” в кювете, а Дастин подбросил его до дома. Для американской стали это перебор, сказал Дастин. А Поу ответил, хорошо, мол, это не машина матери, забирая с собой ароматизатор с Иисусом.

Это тебе урок, решил он, японская машина Макгриви победила только потому, что не развалилась сама по себе. Они знают дело, эти японцы, – до сих пор не жалеют стали. Специальные присадки. Хочется верить в величие Америки, но кто-нибудь обязательно напомнит, что немцы и япошки производят ровно столько же металла, что и Штаты, а обе страны размером с Пенсильванию. Не то чтобы он знал наверняка, но похоже на правду. Пенсильвания – большой штат. Но все дорогие машины выпускали там, за океаном, – “лексус”, “мерседес”, все остальные. Это со всей страной так, думал он, славные деньки миновали.

Ладно, он всяко вложил в “камаро” почти восемь штук, литые диски 350 “Велд”, покраска – в основном, правда, по кредитке, давно исчерпанной. Можно выручить за него четыре тысячи максимум. Или три с половиной. Откровенно говоря. Сплошная ржавчина. Не лучшее вложение. Да уж, не предприятие Чарлза Шваба ^[16]. Купил бы что подешевле, приемистое и скоростное. “Тойоту” какую-нибудь. Он прикинул выгоды, но нет, эта тачка, старый “камаро”, ни разу не помогла ему подцепить юбку, которую он и так запросто не подцепил бы. Магнит для щелок – так называли его тачку парни из магазина винтажных автомобилей, да хренотень это все. Не верьте тем, кто несет такую чушь. Машина – дрянь, с какой стороны ни посмотри. Мать была права.

Надо будет продать ее через интернет, вывесить объявление, когда пойдет в библиотеку заполнять анкету в колледж. Найдется какой-нибудь болван вроде него и купит. А он взамен возьмет старый “сивик” или “терсел”. Нет, только послушай себя. Собираешься купить нормальную маленькую машину. Да еще месяц назад такое и привидеться не могло. Ты меняешься прямо на глазах.

Поу взял ведро, шланг, смыл грязь и листья, притащил из дома специальный автошампунь, умыл “камаро” как следует, чтобы тот не слишком напугал потенциального покупателя. Он так и возился в одних трусах. Приятно на солнышке почти нагишом, тепло.

Со стороны дороги донесся звук мотора. “Плимут” матери. Он не ждал ее так рано, но бывает: руки у нее с каждым днем все хуже. И это он тоже не брал в голову, хотя совсем скоро мать не сможет работать – по крайней мере, столько. Зимы ее просто убивают. “Плимут” подрулил к трейлеру, и вот она, его мать, в воскресном наряде, и он рядом – в трусах во дворе, в середине дня. Она покачала головой, но совсем не радостно. Не понравилось ей такое зрелище.

– Продаю. – Надо же объяснить, почему его застали в таком виде.

Мать молча смотрела на него.

– Тачку продаю. Куплю что-нибудь на ходу. В колледж собираюсь. В сентябре, если получится.

Она все так же молчала.

– Позвоню тренеру из Колгейт-колледжа. Он сказал, чтоб обращался к нему когда угодно. Да и других мест полно. В любом случае в сентябре пойду учиться. Хотя бы в наш университет в Калифорнии или еще куда.

– Угу, – буркнула она и прошла мимо. Не поверила.

– Я серьезно, – крикнул он вслед.

Мать вошла в дом.

Он заторопился следом, натянул штаны, как будто в них выглядел серьезнее.

– Правда собираешься или просто так языком болтаешь, чтобы я не начала брать с тебя плату за проживание?

– Правда. Сейчас пойду в библиотеку запрошу анкету. Пускай пришлют почтой поскорее.

– А рекомендации от учителей и табели с оценками?

– Точно. И это тоже сделаю. – Про эти детали он и позабыл.

– Билли?

– Чего?

– Ты хороший мальчик. – Она нежно обняла его, но он все равно чувствовал – не верит. И кто бы обижался?

Поу проголодался, но в холодильнике не нашлось ничего подходящего. Морозилка тоже практически пуста. Немножко оленины никогда не повредит, надо бы сходить поохотиться, браконьерство – это у них семейное. Оленей развелось пропасть, сезон продлили, но все равно сократить численность не удается, так что немножко браконьерства только на пользу. Пятьдесят фунтов свежего мяса, дармового. Мать, правда, к нему не прикоснется.

Он оделся, достал свой 30-30, настоящий винчестер 94, когда “Винчестер” еще не начал выпускать нынешнее говно, этому ружью полсотни лет. Стреляные гильзы выбрасывает вверх, как положено, и никакой оптики – оптика для тех, кто стрелять не умеет. Настоящий лаймановский прицел. Можно было подумать, что ружье досталось ему от отца или деда, но им бы ни за что не оценить такую игрушку. Он сам накопил денег и купил, наплевав на новые модели, пусть пластиковое барахло и вдвое дешевле.

Сунул в карман несколько патронов, три – в самый раз, и вышел в поле. Весна наступила, аромат свежей зелени повсюду. Поу забрался в маленькую охотничью засидку, которую сам соорудил неподалеку от дома, потянул носом воздух, даже сырая земля в укрытии пахла вкусно, это запах проклюнувшихся молодых растений. Запах самой жизни, ага. Затолкал в магазин пару тупоносых патронов. Жизнь идет по кругу. Будет продолжаться и после меня. Как славно начинался день. И он его практически просрал, ни в какую библиотеку уже не успеет. Хотя сегодня воскресенье. Она, поди, и так закрыта. Тогда вечером он все подготовит, а завтра отправит письма в колледж. Но денек-то и вправду чудесный, и нечего просиживать такие дни по библиотекам.