Бретер и две девушки - Татьяна Любецкая Страница 24

– Да помогите же!! – крикнула она изо всех сил, уже в бреду, потому что к утру все ее тело охватил жар.

Первая на крик прибежала Лиза и яростно зашипела ей в ухо:

– Заткнись. Немедленно заткнись.

В ответ Китти захныкала, прося водички, но Лиза снова шикнула на нее:

– Хватит врать. Все равно никто тебе не поверит и не оставит здесь!

– Немножко только воды… – умоляла Китти, глядя невидящими глазами перед собой.

– Не убедительно косишь, и все равно послезавтра в Москву.

– Что с ней?! – в комнату вбежала Марина. – Боже, как горит! Врача! Терри, Терри! Срочно врача!

Смерили температуру – тридцать девять! В глубине коридора расплывалось лицо Терри. Но и в таком виде он делал все, что мог: приносил какие-то склянки, бегал за черешней и все думал – вдруг проговорится, о, my Got! Надо, чтобы Мариночка поменьше была у нее…

Марина то же самое думала о нем:

– Все! Иди! А то еще заболеешь! К тебе же завтра японцы приедут, надо быть в форме.

Ушел. Потом приехал доктор, дал больной жаропонижающее, успокоительное, и она уснула. Вечером из Москвы позвонили Муся с Ниной, они то и дело вырывали друг у друга трубку и бестолково орали:

– Ну, что?! Ну, как?! А?!

А когда Марина сказала, что Китти серьезно заболела, у Мусеньки вырвались странные слова:

– Почему не Лиза?

– Муся, что ты мелешь? – удивилась Марина. – Им же послезавтра в Москву, не представляю, как они полетят. Наверное, придется оставить их на вре…

– Нив коем случае! – выхватив у Муси трубку, закричала Нина. – Немедленно выдворяй!

– Ма, ты что! Человек заболел…

– Ты там за мной не повторяй, а делай, что я сказала! И смотри не заразись! Эти нимфетки чего только не наберутся!

Когда утром Лиза вошла в гладильню, то увидела будто уменьшившуюся Китти. К похудевшему, бледному лицу липли влажные пряди волос. Она вроде спала. «Во косит», – недоверчиво подумала Лиза. Пришедшая за ней Марина сообщила, что доктор уже снова приезжал и что температура к утру упала до тридцать пяти.

– Ну, все, я помчалась на работу, а ты уж сегодня не отлучайся, в случае чего звони мне или врачу.

И Марина уехала.

Китти открыла глаза и увидела глядевшую на нее в упор Лизу. Этот взгляд обеспокоил ее.

– Ты…

– Все равно я тебе не верю, – отчеканила Лиза, – но это уже неважно. Завтра нам уезжать, так что не вздумай разыграть очередной приступ.

– Я не разыгрываю, – еле слышно прошептала Китти, – и разве мне можно сейчас лететь?

– Нужно.

– Разве ты не видишь, как мне хреново?

– Все врешь! Тоже мне ротмистр Минский! Но учти, Марина не станционный смотритель и Терри тебе не отдаст!

– Но у меня правда нет сил…

– Ничего, соберу твое барахло, а до машины мы с Мариной тебя как-нибудь дотащим.

«Кажется, она действительно заболела, – подумала Лиза, – но все равно ее надо отсюда увезти».

А Китти снова ждала Терри. Она ведь так сильно заболела, должен же он ее хотя бы пожалеть… Но Терри не приходил. Он тоже был подвержен простудам, и Марина запретила ему даже подходить к гладильне. А он и не рвался. Да, конечно, ему очень, очень жаль бедняжку, но больше им встречаться нельзя. Что было, то было, а больше нельзя. И вообще то, что это произошло у них дома… ужасно! А вдруг Китти все расскажет Марине? Или проговорится в бреду? О, ту Got! От этих мыслей Терри бросило в жар и стало давить в груди, и тогда он сказал себе: «Завтра, уже завтра они будут в Москве».

Когда вечером он крался к себе в спальню, дверь гладильной вдруг мягко приоткрылась, и там, в проеме, он увидел странное лицо – черты едва намечены, так, набросок какого-то незнакомого и, скорей всего, вымышленного существа. Терри поспешно прикрыл дверь и сбежал вниз. В гостиной Марина укладывала подарки для Томы, Верыванны и Киттиной мамы.

Утро отлета. Еле передвигающую ноги Китти Марина с Лизой одели, довели до машины и посадили на переднее сиденье рядом с Терри. Две быстрые улыбки – жалкая и виновато-ободряющая – встретились и погасли. Марина с Лизой сели сзади, и машина понеслась. Вдруг Китти беспокойно что-то забормотала. Лиза и Терри буквально окаменели, а Марина быстро к ней придвинулась:

– Что, Катюш?

– Фондю, – еле слышно пролепетала Катюша, – так и не сделали…

– Господи! Нашла о чем жалеть! Поправляйся давай, а уж фондю от нас не убежит, в другой раз сделаем!

В аэропорту их ждали Антон и очень предупредительный сотрудник швейцарской авиакомпании с креслом-коляской. Это Марина накануне позвонила в аэропорт и сообщила, что летит больная. Сотрудник авиакомпании бережно усадил Китти в кресло, укрыл пледом и покатил к самолету. Лиза быстро попрощалась с Антоном, потом с Мариной и Терри, поблагодарила их «за чудесный прием» и понуро двинулась за Китти.

– Ли-из! Не забудь! Послезавтра на Пушкинской! – крикнул Антон.

– До свидания, девочки! – крикнула Марина, и трое провожатых направились к машине.

Двое почти бегом, будто за ними гнались, третий – помедленней. Он все оглядывался и махал самолету рукой. И тут Терри испытал такое облегчение, что едва не взлетел и ни с того ни с сего влепил Марине поцелуй в щеку.

– Вот ты всегда так, – укоризненно сказала Марина. – Все же не любишь моих гостей!

– Лублу, лублу, – засмеялся Терри. – Especially когда лететь Москва.

– Господи, котенок! Вечно ты простуживаешься, – всплеснула руками Валентина, Катина мама, когда Лиза и Верыванна привезли Катю из Шереметьева.

Они пожелали больной скорей поправиться, если что, велели им звонить и уехали.

– Уж мама-то тебя быстро на ноги поставит, – бормотала Валентина, – травки, мед, лимон… А то вон как разболелась…

– Мать, не суетись, – слабым, чуть хриплым голоском сказала Катя.

– Молчи уж, молчи. А все потому, что не слушаешься… Ах ты, боже мой, как разболелась. – Валентина заплакала.

– Да не реви ты… – раздраженно сказала Катя. – Вот умру, тогда наревешься.

– Что ты, глупенькая! Тебе нельзя разговаривать… Маму только расстраиваешь… Вот натру щас спиртиком, горячка и уйдет.

– Ага, – сказала девочка и задумалась. И пока мама ее натирала да обертывала, надумала позвонить Терри. Он же, наверное, удивляется, что я не звоню… Нет, сначала ледышке. Нужно наконец ей сказать, что Терри любит ее, Китти, и уже вовсю с ней спит, так что пусть не мешает. Вот только телефон… Какой у них номер телефона? Лизка не даст…

Как тихо спит, думала мать, будто и не дышит. И так почти весь день. Есть не хочет, бедная моя доченька… Ну, ничего, после отъестся…