Знаменитый газонокосильщик - Бен Хэтч Страница 24

Что с нами будет, если Джемму возьмут обратно в Шеффилд? Ей придется пройти подготовительный курс, так как она завалила экзамены, а занятия там начинаются уже в апреле. Сегодня я спросил ее, поедет ли она в Шеффилд, если ее примут. Этот прямой вопрос застал ее врасплох, и она сказала, что вряд ли ее восстановят, после того как она запорола первый курс. Я сказал, что тоже сомневаюсь в этом и тем не менее. Тогда она взяла меня за руку и, не отрывая взгляда от моего макдоналдовского значка, сказала:

— Меня не восстановят, Джей. Но как бы там ни было, все равно кто-то из нас должен сделать карьеру.

Неужели она презирает меня за то, что я работаю в «Макдоналдсе»? Тут на днях она назвала меня Макромео.

Суббота, 13 марта

Сегодня нам показывали новый ролик, посвященный найму и подготовке персонала в «Макдоналдсе». В нем снимался боксер Фрэнк Бруно. Президент компании Боб Прескот водил его по ресторану, демонстрируя свое дружелюбие и заботу о персонале, а потом Фрэнк смаковал двойной чизбургер с беконом и, подняв вверх большие пальцы, говорил: «Какой у вас коллектив!»

Я попробовал спародировать это, когда Крис отказался выдать мне баллончик с дезинфекцией для участия в их ежедневном развлечении.

«Какой у нас коллектив!» — произнес я и опустил большие пальцы вниз.

Но, похоже, Крис меня не понял и начал орать: «Джей — Ли Ван Клиф!», после чего мне запузырили в глаз струей из баллончика, а потом забросали кружочками репчатого лука.

9.30 вечера.

— Он просто запихивал себе в нос палец, — говорю я вечером папе. — Он думал, что если человек чихает, значит, он болен сенной лихорадкой. Он обещал больше этого не делать.

Папа благодарит меня за то, что я поговорил с Чарли, и я пытаюсь снова вернуться к вопросу об интернате. Я спрашиваю, не изменит ли папа своего решения, если Чарли начнет вести себя лучше. Но увы, я совершенно упускаю из виду, что папина реорганизация Би-би-си-2 была подвергнута сокрушительной критике в прессе.

— В данный момент меня интересуют гораздо более важные вещи, — говорит он и швыряет мне «Дэйли мэйл», на пятой странице которой размещен текст о кампании, направленной против переноса вечерних новостей, а внизу опубликована папина фотография с подписью: «Глава Би-би-си Морис Голден, самый непопулярный начальник за последние тридцать лет».

— Не уверен, что в данный момент я нуждаюсь в подобной рекламе, — добавляет он.

Пытаясь его умаслить, я говорю, что все это очень странно, и, изменив тактику, рассказываю ему, что маме Джеммы очень нравится новая реклама еды и выпивки, а в «Макдоналдсе» только что обсуждали уже надоевший формат вечерних новостей.

— Не то чтобы я был против закрытой школы, — говорю я. — Я много об этом думал. И согласен с тобой. Но зачем Чарли оставаться там на ночь? Я буду работать в утреннюю смену и смогу забирать его. А если он будет учиться в Харроу, то отвозить его туда сможет Сара.

— Я уже принял решение, Джей, — произносит папа, поднимая руку как регулировщик. — Поэтому, если у тебя нет других сомнительных предложений, нам больше не о чем разговаривать, — добавляет он с нетерпеливым видом. — Я целый день сегодня был на ногах и очень устал.

Мне не нравится, что он отказывается даже обсуждать эту проблему, и, когда начинаются новости, я высказываю критические замечания относительно новой заставки. Вероятно, по дороге домой папа уже кое-что принял, потому что не успеваю я и рот открыть, как он тут же на меня набрасывается:

— А чего ты хочешь? Чтобы вся студия оказалась на бирже труда?! Наше учреждение — одно из самых уважаемых во всей стране, возможно самое уважаемое! И ты хочешь, чтобы все мы оказались на помойке? Чтобы закрылись обучающие программы, «Всемирная служба», «Панорама»… Чтобы были расформированы все силы, которые способствуют укреплению демократии… Тебе это надо? Да ты просто какой-то лейборист! — И он вздрагивает, задохнувшись от негодования.

— Значит, то, что мне не нравится новая заставка к новостям, угрожает существованию Би-би-си и мировой демократии? — спрашиваю я.

После чего папа называет меня высокомерным кретином и отправляется погулять, чтобы немного остыть.

11 часов вечера.

Вечер мы проводим с Джеммой на нашей любимой грунтовой дороге в Астон-Клинтоне, и она ни с того ни с сего заявляет, что больше не хочет ссориться со мной из-за того, кто главнее, и если я хочу, то могу считать себя боссом.

— На самом деле я совершенно не возражаю против того, чтобы ты командовал, — говорит она. — Мне нравится делать для тебя разные вещи.

А я и вправду в последнее время постоянно командую. Наверное, я просто боюсь, что она меня бросит. Она спрашивает, что я буду есть, и кормит меня на деньги своего отца. Она предоставляет мне возможность выбирать фильмы, которые мы смотрим по вечерам, и решать, чем мы будем заниматься. Я чувствую себя императором Нероном. Еще немного, и она начнет кормить меня с рук, от чего будет довольно сложно отказаться. Однако в присутствии посторонних я чувствую себя несколько неловко, особенно когда рядом с нами оказывается ее отец. Я все жду, когда он развернется и спросит: «Это по какому праву ты так обращаешься с моей дочерью? Оставь его в покое, Джемма! Он не безрукий».

Воскресенье, 14 марта

Отработал кухонную смену с семи утра до часа дня. Все плиты, печи и тостеры снабжены сигнализацией, которая включается, когда положенное в них блюдо достигает степени готовности. Сигнал у каждого прибора свой, и это страшно дезориентирует. У тостера для булочек резкое стаккато, напоминающее звук заводской сирены. Печи для бургеров пищат. Агрегат для маринования издает звук как дверной звонок, а жаровня — глухой металлический стук. Джейн утверждает, что я привыкну, но я что-то сомневаюсь. А после того как я кладу корнишон в сэндвич с курицей, меня снова отправляют мыть пол. Честно говоря, меня смешит их серьезное отношение к промашкам.

— В следующий раз будешь внимательнее, — заявляет Джейн.

— Да, извини. Просто я только что сделал биг-мак и отвлекся, — отвечаю я.

— Вообще в первый месяц работы людям обычно не поручают готовить сэндвичи с курицей, — доверительно сообщает мне Джейн.

7 часов вечера.

Сегодня вечером папа конфисковал у Чарли мою электронную панель управления и довел его до слез. Он слишком медленно раздевался в ванной и постоянно икал из-за того, что слишком быстро пил сок. Я было попробовал возразить, но папа был непреклонен.

— Так больше продолжаться не может. Я и так целый день занят и не обязан ждать по полчаса, пока наш Герой за шесть миллионов долларов снимет свою куртку, — заявил он.

После чего мы в очередной раз с ним поругались. Я спросил, насколько его решение отправить Чарли в интернат объясняется его заботой о сыне и в какой мере оно продиктовано его неспособностью выполнять свои родительские функции.