Путешествие на высоту 270 - Ахмад Дехкан Страница 24

* * *

Мы сидим рядом с палаткой, под той пальмой, на которой вчера были подвешены наши фонари. Одни чистят оружие, другие подгоняют амуницию. Во множестве перед палаткой лежат патроны и снаряды РПГ [19]. И холодный ветер, словно игривый ребенок, забавляется с пустыми картонными коробочками из-под патронов. Кругом полно этих пустых картонок, а мы наполняем патронами магазины, Абдулла – пулеметные ленты. Каждому из нас выдали саперную лопатку, и штык тем, у кого его не было. Лопатка, которая никогда не была в деле, того типа, которая согнется и выйдет из строя, прежде чем ты выберешь из окопа земли в объеме одного мешка. Но приходится смиряться: лучше такая, чем никакой.

На грунтовой дороге меж пальм показывается автомобиль. Из большого громкоговорителя наверху его раздается военный марш, и диктор радио с большим волнением зачитывает воинственный текст:

– Наши доблестные победоносные войска, нанеся удар по противнику, потерявшему в результате сотни убитых и раненых…

Расул, подпрыгивая, выбегает из-за пальм и кричит:

– Радио тоже объявляет, теперь все знают, что началось наступление, все поняли, что мы идем в атаку…

В его лицо лунного цвета бросилась кровь. С востока доносится гром вражеской авиации, перекрывающий голос Расула. Который раз уже с утра прилетают вражеские самолеты и бомбят там, вдали? Я встаю и прикладываю руку козырьком над глазами, чтобы лучше видеть их. Ранним утром, когда они прилетали впервые, все выскакивали из палаток, но теперь это уже не так волнует, и из палаток меньше выходят. Только те, кто снаружи, с любопытством смотрят в небо, и один показывает в сторону и кричит:

– Вон они… Вон!

Мои глаза бегают меж пальмовыми стволами. Белого цвета самолет рассек небо пополам и вот быстро проходит у нас над головами. Гром зениток оглушает. Появляется другой самолет с другой стороны. Теперь бомбят ближе: звук такой, словно самосвал вывалил целый кузов кирпича. Но вскоре этот шум стихает, и мы вновь слышим военный марш.

Лагерь вновь забурлил. По грунтовой дороге подъезжают грузовики. Они все для маскировки обмазаны глиной, лишь на лобовом стекле на размер двух ладоней оставлено чистое окошко для водителя. Расул аж подпрыгивает. Он носится везде как ребенок и весело хохочет, совсем вернулся в детство – хотя сверстников его рядом нет.

Связные забегали туда-сюда. Заглядывают в каждую палатку и что-то сообщают. Вот бегом приближается Асгар. Переводя дух, объявляет нам:

– Будьте готовы к отправке… Сейчас отправляемся.

Он заскакивает в палатку, вновь выбегает из нее и бежит во второй взвод. Расул скачет как мячик и кричит:

– Выезжаем, отправляемся! Как хорошо получилось… Я так хотел попасть в бой… Так хорошо получилось: все вместе отправляемся! Мы все друг с другом… Я… Я вас не покину, до конца будем вместе. Как же хорошо…

Он быстро говорит, взмахивая руками, и лицо его прямо горит. Из палатки выходит Масуд, приставляет рупором руки ко рту и кричит:

– Бойцы первого взвода… Срочно зайти в палатку! Первый взвод!

Расул раньше всех, бегом, выполняет этот приказ. Из палатки выходит Мехди, мы, кто сидели под пальмами, идем в палатку, но Мехди останавливает меня. Взяв меня под руку, неторопливо отводит прочь. Чуть отойдя, объявляет:

– Мы хотим Расула здесь оставить.

Смотрит мне в лицо, оценивая мою реакцию.

Я ничем себя не выдаю, хотя чувствую, что сильно привязался к Расулу и что без него на передовой мне будет трудно. Мехди дальше заявляет, как-то ожесточенно выговаривая слова:

– Ты ему скажи об этом!

– О чем?

– О том, что мы не берем его на передовую.

Я резко отвечаю:

– Нет, не буду. Ты сам скажи.

Он удивлен моим тоном и внимательно глядит мне в глаза. Чтобы вырваться из силков этого взгляда, я бормочу:

– Я… не могу ему сказать… Ты сам – ведь ты командир взвода – прикажи ему.

Он растерянно пускает голову, и теперь уже я смотрю на него прямо и не отводя взгляд. Солнцем освещены его каштановые волосы, а одна прядь упала ему на лоб, закрыв лицо. Убрав рукой челку со лба, он объявляет:

– Хорошо! Сам скажу. Ты только ему передай, чтобы подошел ко мне. Я здесь подожду.

Я быстро отхожу от него. Перед палаткой пусто. Внутри Масуд с картой в руках стоит в углу и ждет, пока все соберутся. Ребята сидят перед ним в затылок друг другу, Расул и Абдулла рядышком. Вперед мне не пройти, и я говорю тому, кто сидит за Расулом, чтобы позвал его. Тот трогает его за плечо и указывает на меня, а, когда Расул оборачивается, я жестом зову его подойти. Он что-то шепчет Абдулле и быстро поднимается. Я говорю ему:

– Выйди наружу, у Мехди к тебе дело.

– Хорошо, – говорит недовольно, – позже выйду.

И хочет вернуться на место, но я беру его за запястье и настаиваю:

– У него срочное дело, быстро выйди, узнай и вернись.

Он закусывает нижнюю губу, мотает головой из стороны в сторону и выходит из палатки. Али как будто понял что-то и спрашивает:

– Что случилось?

Сев рядом с ним, отвечаю:

– Хотят его оставить здесь.

Мы вместе с Али выходим из палатки и видим, как Мехди и Расул уходят в сторону насыпи, окружающей наш лагерь. И скрываются за этой насыпью, на берегу реки Карун.

– …Нам объявили, – говорит Масуд, – что после полудня выступаем на передовую. Приказано завтра вечером вступить в бой. Взять с собой только оружие, боеприпасы, спальник и ложку…

Я не могу сидеть в палатке – тяжко на душе. Выхожу и сажусь на землю под пальмой, гляжу на насыпь, отделяющую нас от реки Карун. Двое идут к лагерю, один несет пойманного осетра. Проходят мимо меня. Не знаю, почему у меня так муторно на душе…

* * *

Мехди возвращается, волоча ноги по земле. Лоб сильно нахмурен, что придает ему вид очень усталый и озабоченный. За ним идет Расул – он похож на раненого леопарда. Глаза налились кровью, подбородок выставлен вперед, и что-то бормочет. Идет прямо к умывальнику, шагая быстрыми мелкими шажками. Движением головы я спрашиваю у Мехди, как дела, он мне отвечает что-то непонятное и заходит в палатку. Я немного отхожу от ребят, так как понимаю, что, если буду стоять со всеми вместе, Расул не подойдет ко мне. Он садится перед умывальником и моет лицо, а, когда поднимается, я вижу, что щеки его покраснели, блестят на солнце, а от лица поднимается слабый пар, точно и впрямь оно воспламенилось. Расул идет ко мне, и я ломаю голову над тем, как начать разговор с ним, и вдруг он проходит мимо, не обращая на меня внимания, и идет прямо в палатку. Меня это задело. Я слежу за ним взглядом, а он раздраженно отбрасывает входной клапан и входит внутрь. Мирза спрашивает меня: