Из первых рук - Джойс Кэри Страница 24

Все, кроме Гарри, смотрели, как Берт накладывает последний слой смолы на свою любимую заплату. Гарри смотрел на небо. Он не вмешивается в чужие дела.

— Ну, — сказал Фрэнк, распаляясь, словно кто-то хотел его надуть. — Чего мы тут торчим? Что у нас — вся ночь впереди, что ли? Будем мы что-нибудь делать или нет?

Берт, все еще не отрывая глаз от заплаты, надел пальто, настоящее пальто старого моржа с Гринбэнк, с кокеткой, двойными швами и двумя разрезами позади. Сооруженное примерно в том же году, что и Хрустальный дворец {16}.

— Ладно, сынок, — сказал он. — Ладно, ладно, ладно. — Он зажег спичку и поднес ее к своей работе — посмотреть, как она выглядит при свете. — Ладно, ладно, я иду. — И он стал пятиться задом, пока лодка не скрылась из виду. Тогда он повернулся и зашагал дальше, вытянув голову, как старый пес, обнюхивающий фонарный столб.

—Надо повидать мистера Планта, он придумает, что нам говорить, — сказал Оллиер; он так и не перестал беспокоиться. И пусть себе. Как бы Оллиер за вас ни беспокоился, он не станет навязывать свою помощь. Слишком хорошо воспитан.

— Что вы за него волнуетесь? — сказал Фрэнклин. — Он все равно конченый человек. Сам себе вырыл могилу. И почему бы и нет.

Молодой Фрэнклин — славный паренек. Он все принимает близко к сердцу. Вот почему он всегда ждет наихудшего.

— Верно, — сказал я. — И я предпочел бы поменьше шума.

Мистер Плант, и никто другой, помог мне, когда у меня были неприятности в прошлый раз. Прибежал прямо из мастерской, очки чуть не падают с носа, руки черные, как сапоги. «Что случилось, мистер Джимсон?» — «Меня вызывают в суд за то, что я грозил Хиксону по телефону». — «Какой позор! Если есть на свете невинный человек, мистер Джимсон, это вы». — «Да нет, — сказал я, — все правильно. Я действительно угрожал». — «Но вас до этого довели... Нам нужен адвокат».

Меня это вовсе не устраивало. Всю свою жизнь я старался держаться подальше от суда. «К чему нам гласность, мистер Плант? Как бы что другое не выплыло на свет». — «На это они и рассчитывают, — сказал Планти, бледнея от негодования. — Это травля. Я знаю человека, который их утихомирит». — «Нам адвокаты вовсе ни к чему, Планти». — «Но это мой долг, мистер Джимсон. И если мы не добьемся справедливости в суде, я обращусь в парламент. Я знаю, кто нам нужен... Тот адвокат, что защищал этого беднягу, Рокуэя». — «Того, который душил девочек?» — «Да, да, бедный парень». — «Он, кажется, выкрутился?» — «Да, нам удалось его вытащить. Но он так и не стал прежним... Скандальный случай». — «Я помню, об этом писали во всех газетах». — «Вот. Вот. Грязные писаки. Если бы нам удалось избежать шумихи, у бедного мальчика еще был бы какой-нибудь шанс. Ему было всего восемнадцать. Но известность вскружила ему голову. И конечно, он снова попал в беду». — «Опять посадили?» — «Посадили. Это было десять лет назад. Страшно подумать». — «А девочки?» — «Девочки?..» — сказал Планти и поглядел на меня, разинув рот и сморщив лоб гармошкой. Потерял почву под ногами. Он упустил из виду девочек и теперь не знал, что с ними делать. У него не было подходящих инструментов. Он тогда пользовался не Спинозой, а смесителем для цемента из Ветхого и Нового завета. — «Девочки... — сказал он наконец. — Бедняжки. Ужас! Кошмар! — И он потряс головой, как старый пес, которому докучают слепни. — Загадка! — Он немного воспрянул духом. — Как знать — верно, в этом есть свой смысл», — сказал он. «Ну да, — сказал я. — Это значит, что удел девочек подставлять свои шеи юным негодяям вроде Рокуэя. Было их уделом и будет». — «Нет, нет, — сказал Планти, — в этом есть свой смысл. И как бы то ни было, — сказал он, еще больше воспрянув духом, — мы вызволили бедного парнишку, вызволим и вас». — «Мне не нужна справедливость, — сказал я. — Мне нужно снисхождение ввиду моего престарелого возраста, ревматизма и будущих заслуг перед британской нацией... году так в две тысячи пятисотом. Когда ей, возможно, понадобятся хоть несколько настоящих художников в ее истории, не то для нее самой не будет места в истории».