Как я съел асфальт - Алексей Швецов Страница 24

– Какие новости? – поинтересовался Леша, когда все формальности с его стороны были соблюдены.

– В мире или где? – не понял Саша.

– Саша, Геша мне позвонил и все рассказал. Я хочу узнать, что с Олей.

– Старик, пока все так же. Ничего нового. Новостей нет. Но это не тот случай, когда отсутствие новостей тоже своего рода новость. Здесь отсутствие новостей, точнее, известий – это плохая новость.

– Саша, у меня голова что-то неважно соображает. Я не понял ровным счетом ничего из того, что ты сказал.

– Прости, Леша. Мне очень тяжело. Я очень любил, точнее, люблю Олю как человека. Да ее все любили, она всем нужна. А тут такое… Понимаешь, Оля очень близкий мне человек.

Слышно было, как Леша тяжело сопел в телефон.

– Я понимаю тебя. Мне тоже приходилось несладко, когда близкое мне существо находилось на краю жизни. – Саша заинтригованно слушал. – У меня тоже свинка морская болела. Мы с женой тогда всю ночь не спали, – выпалил Леша; чувствовалось, что у него наболело в душе и он хотел поделиться с другом этим своим горем. – Это почти то же самое.

– Она пыталась покончить с собой? – удивился Саша.

– Н-нет, – задумчиво произнес Леша. – Не думаю. Она была уравновешенным существом.

– Тогда это не то же самое, – горько возразил Саша.

– Наверное, ты прав, – согласился Леша.

А еще Саша думал. Думал свои мысли о Холодце. Но Леше он не хотел говорить об экстрасенсе. Неприятный осадок от общения с магом не проходил. И Саша не хотел рассказывать Леше о той неприятной встрече. Леша еще что-то говорил, что-то спрашивал. Но Саша его не слушал. Он неизменно отвечал: «Да, дружище» – и думал мысли.

Леша предупредил, что если он может чем-нибудь помочь, то он не против, точнее, поможет обязательно. А еще он просил Сашу сообщить, если появятся какие-нибудь новости. Саша пообещал и отключился. Вернее, не сам отключился, то есть вырубился полностью, а отключил телефон. Отключил и положил его в карман плаща. Положил и грустно усмехнулся – во всей этой суматохе он совершенно забыл о плаще, о своем элегантном плаще, порванном на самом видном месте.

Тогда Саша сделал много рисунков. Целую школьную тетрадь он извел на эскизы своих будущих картин. А еще написал несколько приличных акварелей и работ маслом. Он тогда носился с ними и всем показывал. Но друзья смеялись и говорили, что это мазня. Саша тогда очень обижался на них и даже не хотел общаться с ними из-за таких критичных отзывов о его работах. Еще Саша очень удивлялся, как они не видели в красном пятне в центре композиции крик? Именно КРИК!!! Раздирающий душу крик, вопль. Точнее, мольбу о помощи. Почему они, его друзья, не замечали этого?

А Саша очень долго тогда провозился именно над этой работой. Почти год он потратил на то, чтобы точно написать ту красную кляксу. Несколько эскизов и неудавшихся работ он сжег со слезами на глазах. Он это сделал под впечатлением врубелевского «Демона». Саша слышал, что художник сжег свой лучший эскиз, потому что испугался собственного творения.

А еще Саша был глубоко убежден и даже отчетливо уверен в том, что «Черный квадрат» он мог бы написать не хуже самого Малевича, а, быть может, отдельные линии великого полотна Саше удались бы и лучше, и элегантнее.

А тогда никто не понимал его, его возвышенных чувств и новых идей. В синей полосе на желтом фоне все видели только синюю полосу на желтом фоне. А ведь это не что иное, как жизнь, проложенная стрелой по «желтым» новостям и «жареным» фактам, так интересующим иных обывателей. Зеленый уголок в сером квадрате – это оазис зелени в отравленном автомобильными выхлопами мире.

Тепло и с пониманием отозвалась о работах Саши только Оля. Она внимательно смотрела картины и завороженно слушала Сашу, когда он рассказывал о своей мечте. А мечта его была проста и возвышенна. Саша хотел организовать выставку своих картин, картин написанных им в минуты духовного подъема. Каждое полотно Саша хотел снабдить стихами собственного сочинения и играть во время выставки музыку. Играть на маракасах, что-нибудь из «The Doors» или из «The Beatles». Саша хотел выставку превратить в своего рода перформанс.

Оля тогда слушала и кивала головой. А потом предложила помочь.

– Саша, – сказала она тогда, – все это очень интересно, даже безумно, безрассудно интересно. Твоя идея просто замечательна! Хочешь, я тебе помогу в организации этой самой выставки?

Саша тогда обрадовался и согласился. У Оли было очень много полезных знакомых.

– Я познакомлю тебя с одним художником, – пообещала Оля. – Только ты не удивляйся. Пообещай не удивляться, ладно?

Все это Оля проговорила ласково и чутко. Ей хотелось верить, хотелось верить, что все получится.

– Конечно, обещаю. Оля, я не буду ничему удивляться.

– Завтра утром ты поедешь к этому художнику, – просто и буднично сказала Оля, как будто речь шла о походе в магазин за сигаретами. – Он очень известный живописец, но иногда подрабатывает в одной поликлинике. Зовут его Феликс Карлович.

– Феликс Карлович… Феликс Карлович… – как завороженный повторял Саша.

– Он очень хороший художник и должен тебе помочь. Обязательно захвати все свои работы.

Утром, за час до назначенного времени, Саша нетерпеливо топтался возле кабинета художника, на кабинете которого была прилажена табличка: «Заведующий отделением врач-психиатр Райзерхер Ф. К.».

– Вы ко мне, молодой человек? – спросил пришедший ровно к десяти часам солидный господин в дорогом костюме.

– Если вы Феликс Карлович, – с трогательной улыбкой ответил Саша, – то к вам. Я от Оли.

– Да-да-да, – засуетился художник. – Конечно-конечно. Проходите, пожалуйста. Оля мне очень много о вас говорила.

Именитый живописец очень любезно принял своего молодого коллегу. Он все время улыбался Саше как близкому родственнику. Феликс Карлович очень внимательно просмотрел работы Саши и выслушал его комментарии, озабоченно качая головой. Потом зачем-то постучал молоточкам по Сашиным коленям.

– Это к чему? – удивился Саша.

– Простите, это профессиональное… не принимайте на свой счет, – извинился Райзерхер.

– А можно посмотреть ваши работы? – спросил Саша.

Ему был предложен альбом, на обложке которого почему-то значилось: «Тесты». Саша с удовольствием пролистал альбом художника и по его просьбе давал свои комментарии. А потом пришла чем-то обеспокоенная Оля. А художник успокоил ее и сказал:

– Ваш Саша, знаете ли, не совсем безнадежный… художник.

– Так вы считаете, – уточнила Оля, – что все образуется?

– Несомненно, милочка. Несомненно. Для боль… хм… для большого художника главное покой. Исключить алкоголь. И таблеточки попринимать.

– Зачем таблетки? – удивился Саша.