Обман - Анна Бялко Страница 24

— А что самое?

— Самое страшное — это как ты себя с ними будешь вести. Ты не думай, в класс входить — не шутки. Я до сих пор, бывает, после каникул первый раз иду — дух захватывает. Особенно если класс противный. Как мой девятый. Хотя этот ещё ничего, вот два года назад был класс — это да. А эти ничего… Хотя, знаешь, подростки, да в таком возрасте переходном… В общем, настроиться надо. Будто там, за дверью, твои враги. Или тигры в клетке, а ты укротитель. Там, конечно, разные приёмы есть, нас ещё в институте учили…

— Ладно, ты меня заранее не пугай. — Мне уже было страшно, но я крепилась. — Я попробую, а что будет не получаться — тебя спрошу. В крайнем случае, заболею.

— Директриса не любит, когда посреди учёбы бюллетень берут. Она вообще у нас такая… Я тебе говорила…

По Марининым словам, директриса выходила не подарок. Впрочем, и завуч тоже. Да и остальные… коллеги. Прямо не школьный коллектив, а банка с пауками. Симпатичным казался только учитель физкультуры, но и это, судя по всему, служило только поводом для лишних напрягов среди сотрудниц. Неужели и у нас в школе было так же? Как это мы не замечали?

В свою очередь я поделилась с Мариной некоторыми особенностями нашего с Валькой взаимного существования. Она, в отличие от меня, почти не удивлялась.

— Я почему-то примерно так и думала. Уходит, приходит… И тебе совсем все равно?

— А что я могу поделать? Скандалить? Я не умею, да и все равно только хуже будет.

— Дело твоё. Мне только проще. Но я бы, наверное, реагировала бы как-то. Ты подумай, может, ему тоже обидно, что тебе все равно?

— Марин, ну что за детский сад? Мы оба взрослые люди, почти двадцать лет женаты, если бы ему что-то не нравилось, он бы сказал.

— Тебе виднее, конечно… А знаешь, как я в первый вечер боялась, что он придёт и спать ляжет?

Мы обе захихикали, как школьницы. Все-таки здорово, когда есть подруга. Странно, мы с Мариной знакомы, можно сказать, несколько часов, а уже подруги. Или это от сходства?

Не знаю, как Марине, мне совсем не хотелось с ней расставаться. Но она, вдруг глянув на часы, охнула и начала собираться.

— Да подожди, рано ещё, время детское.

— Нет, поздно уже, а мне ещё доехать, пока автобус придёт.

— Какой ещё автобус?

— У вас там, от метро. Он редко ходит, я спрашивала.

— Марин, ты сошла с ума. Какой автобус, какое метро? Такси возьмёшь.

— Да ну, ты что! Это дорого, бешеные деньги. Я отлично доеду.

— Марин, ты богатая дама! Для тебя это не деньги. Ты вообще не должна знать, где находится метро, тем более автобус! Ты же на машине ездишь. Кстати, у тебя есть права?

— Какие права, ты смеёшься?

Я задумалась. Я сама, как Арина, уже совершенно не представляла свою жизнь без машины, но если прав нет… За несколько дней тут не научишься, да и рискованно. По Москве ездить — надо сноровку иметь, тут и действительно можно в аварию угодить…

— Ты тогда скажи, что после аварии боишься садиться за руль. Пусть Валька наймёт тебе шофёра.

— Не надо мне никакого шофёра!

— А как ты ездить будешь?

— Как все люди, на метро!

— Марин, люди на метро не ездят. То есть те люди, которые вокруг тебя. Тогда ты бери такси.

— А деньги?

Снова здорово. Кстати, о деньгах. Я обещала матери, что беру в долг один раз, но Марина — другое дело, это не в долг, это, в конце концов, можно сказать, мои собственные…

— Открой кошелёк.

Марина послушно полезла в сумку.

— Сколько там денег?

— Ну, много…

— Сколько?

Она сосчитала. Выходило долларов двести.

— На такси тебе хватит. Хоть до Питера. А кончатся — с карточки снимешь или у Вальки возьмёшь. Я, кстати, тоже хотела немного одолжить. Дай половину, а то когда ещё зарплата будет… Кстати, когда она будет?

— Она когда и будет, там столько не наберётся, — заметила Марина, отсчитывая бумажки.

— А как же ты живёшь-то?

— Так и живу. На такси не езжу. Я ещё подрабатываю, я ж тебе говорила. Балбеса учу, восемь долларов урок. Но это, Арин, вообще кошмар. В классе трудно, а тут уж…

— Тупой?

— Тупой. И наглый. И ещё дружки приходят. И мамаша противная.

— Зачем же ты это делаешь?

— За восемь долларов, я же говорю. Это все-таки только раз в неделю, а в месяц — как ещё одна зарплата выходит. Вот я зубы вылечила, сапоги купила на зиму…

Я снова чуть не заплакала… Ну как же так, почему все так нечестно. Я-то в это время ходила, двадцать пятую сумку покупала, а тут…

— Мариночка, ты сейчас об этом не думай. И о деньгах не думай, покупай, что захочешь. И ешь, что захочешь. И к врачам ко всем сходи, только скажи Вальке, он тебя везде устроит. Или Наташе — про парикмахерскую там, или салон…

Тут меня будто дёрнуло. Парикмахерская! Точно! Мы хоть и были почти одного цвета, обе блондинки, но стрижки разные. Длина была примерно одинаковой, но все-таки различия, как говорится, бросались в глаза. Ещё бы. Моя-то небось стоила, как три её зарплаты. В больничной суёте всем было не до того, но теперь это могут заметить…

— Марин, тебе нужно постричься. Или хотя бы укладку сменить. Давай, я тебя к своему парикмахеру сведу.

Но тут меня ещё раз дёрнуло. Парикмахер не Валька, он непременно узнает, если не лицо, то затылок — свою работу. Я у него последние лет восемь стригусь, нет, к нему нельзя.

— Нет, к моему не надо. Сейчас сообразим, где другого найти.

— А сколько это стоит? — подозрительно поинтересовалась Марина.

Узнав примерную сумму, она взбунтовалась. Она сказала, что так нельзя, что это разврат и она лично так не может. Я пыталась её убедить, но, честно говоря, и сама, наверное, понимала слабость собственных аргументов. Наконец мы сторговались. Марина сказала, что от одной своей знакомой слышала о замечательном мастере, который раньше работал в «Чародейке», знаменитой на всю Москву парикмахерской, а потом спился, был выгнан и работал теперь в каком-то маленьком задрипанном салончике. Но мастерство не пропьёшь, поэтому те, кто знали, все равно приходили и рублей за сто поверх кассы получали дивную голову.

— Сто рублей — это ещё ничего, — назидательно говорила Марина. — За сто рублей, если есть лишние, я схожу. А будет гораздо лучше, чем во всех твоих дорогущих салонах.

Я лично сомневалась, но решила проверить. В конце концов, я тоже имею право на риск. А если вдруг у Марины получится, буду ходить туда тоже, авось мастер спьяну не заметит сходства.

— Ладно, договорились. Ты тогда прямо завтра с утра сходи. Или лучше прямо сегодня.