Всемирная история болезни - Олеся Мовсина Страница 24

– Да ведь это же скандал, – пробормотала, оглядываясь по сторонам, Лада.

Наконец Адамович взял в руки себя, Жучку № 1 (и еще там яйцо было), а Жучку № 2 уже держал Сумрачный – и заявил:

– Сейчас мы пойдем выручать мою возлюбленную сестру, а уж потом разберемся, кто из этих собак – подлинная, а кто – самозванка. Ты, – указал он на ротвейлера непонятно откуда взявшимся волевым жестом, – отведешь нас к своему хозяину, ибо его смерть в наших руках, но мы хотим обойтись без кровопролитий и решить дело исключительно мирным путем.

Верный пес своего хозяина подумал, что неплохо было бы броситься, перегрызть глотку и отбить в честном бою хрустальную пепельницу Инфаркта Миокардовича. Но Сумрачный уже был бесповоротно, теперь – вдвое больше – влюблен в Жучек, а потому вдвойне – способен на предательство. Он снова взвалил на спину тело одной из своих возлюбленных и послушно поплелся впереди процессии, указывая дорогу в тайное берлогово Кощея.

Инфаркт Миокардович нюхом чуял предательство. Одновременное исчезновение Белкова, Жирова, Углеводова и Сумрачного насторожило старого резидента. На всякий случай он съел все самые важные документы, а потом подумал, что надо было их предварительно сжечь. Тогда находчивый собаковод снял со стены своего кабинета горящий факел и стал жадно глотать огонь.

Потом он вспомнил о Евовичи и помчался к ней в камеру, срывая с себя на ходу когти. Теперь ему предстояло взять девочку с собой за границу или убить ее. Ни то, ни другое не входило в его первоначальные планы. Черт! Тут он вспомнил, что оставил на своем столе еще один маленький недостроенный первоначальный план. Резко развернувшись, Кощей увидел в окно, как здание окружают Адамович, Кисса, Лада, две Жучки и его собственный преданный ротвейлер Сумрачный.

Именно последнему предназначалась первая пуля Инфаркта Миокардовича. Ротвейлер, мужественно застонав от боли в отстреленной задней лапе, шепнул Жучкам: «Ложись», и в этот миг просвистела вторая пуля. Она предназначалась Адамовичу, но угодила прямо в бережно несомое им яйцо.

– Кощей Бессмертный убил сам себя! – закричала Кисса впопыхах, и все взволнованно сгрудились вокруг Адамовича.

Сначала никто ничего не понял. Они стояли и смотрели, как по ладоням растерянного Адамовича растекается желто-белая мутноватая слизь, украшенная мелкими осколками белой скорлупы. Инфаркт Миокардович перегнулся через подоконник, дабы взглянуть, что там у них случилось, а поняв, скрипло засмеялся:

– Яичко-то оказалось не золотое, а простое. Так-то.

Вдруг из какого-то рупора вырос над ними голос:

– Всем оставаться на местах. Здание окружено войсками. Сопротивление бесполезно. Молчать. Не двигаться. Стреляю без предупреждения. Любое движение считается побегом. Не вздумайте уничтожать документы. Мы гарантируем вам жизнь. Сдавайтесь. Нас очень много.

Пока невидимый голос декламировал всё это, Инфаркт Миокардович закрыл окно, спустился в подвальный этаж и плотно закрыл за собой тщательно замаскированный вход в подземный лаз. По пути он даже успел прихватить с собой маленький недостроенный план – на всякий случай, на будущее и, пожалев Евовичь, не стал поджигать дверь ее камеры.

На всех прочих присутствующих, не исключая и найденной в застенке Евовичи, какие-то люди в военной форме надели наручники. Потом наших героев погрузили в машину с бронированными дверцами и куда-то повезли. Куда? «Там разберемся», – ответил добросовестный служака ободряюще.

А где-то на другом конце города в этот момент очнулся в кустах пьяный-препьяный Белков. Он приподнялся на четвереньки, попытался извлечь из груди еще пару музыкальных фраз, но изо рта его только выпал странный предмет, почему-то напомнивший разбойнику пепельницу в виде большого хрустального яйца. Предмет тяжело шлепнулся в мокрую канаву, а облегченный Белков с блаженным стоном откатился на сухую, согретую солнцем полянку.