Нодельма - Дмитрий Бавильский Страница 24

Они идут на кухню, мама изображает непринужденность (лучше бы она этого не делала), гость не отстает от мамы, впрочем, играя свою роль более органично. Не то чтобы Нодельма сразу же проникается к нему симпатией, просто… просто могло быть и хуже. Хотя им же не детей крестить. С другой стороны, от хорошей, что ли, жизни приперся он сюда, к двум одиноким, незаметно живущим женщинам?

Нодельма пытается сбежать, проскальзывает в коридор, начинает надевать обувь, но ее вовремя обнаруживают, под белы рученьки ведут за стол, где вышитая скатерть и дымящиеся пироги, и варенье, и приправы, и много еще чего, Нодельма даже не верит, что ее мама вот так, внезапно, из ничего, способна создать такое изобилие.

XXXIX

За столом она молчит, молча передает приборы, соль. Мама что-то говорит о субботнем послушании, и к Нодельме более не пристают. Гость солирует, он любит поговорить, да, у него бизнес, достаточно хлопотливый, потому как с иностранцами, много времени занимающий, да, он много где был и чего видел, а то, что один, так вдовец, а дела не позволяют заниматься устройством личной жизни с присущей ему (как бишь там его зовут-то, пытается вспомнить Нодельма, морщит лоб) основательностью.

А сам не сводит глаз с Нодельмы, буравит ее, словно внутрь заглянуть хочет. Душеполезный! Он же у нас такой скромный, акула империализма, счастливо пережившая период дикого капитализма и первоначального накопления капитала. Нодельму не проведешь!

XL

Мысленно она отчуждается от гостя, хотя еще минуту назад готова была увлечься его красивыми и логичными рассуждениями. Интересно, думает Нодельма, сколько же он будет тут у нас торчать? Но гость не заставляет себя долго ждать, для первого раза достаточно и часа, который пролетает, как какая-нибудь политинформация. Или урок мира.

И вот уже гость откланивается и, расхвалив угощение, начинает собираться, и мизансцена перемещается в прихожую. Накинув легкую дубленку, гость предлагает Нодельме встретиться завтра, пойти куда-нибудь, например в Большой театр или в любой, на выбор, ресторан, а можно и туда, и туда, они же никуда не торопятся, перед ними весь мир и все такое… Или просто поехать в Барвиху, там у гостя есть загородный дом.

Нодельме сложно объяснить без слов, лучше согласиться кивком головы и не прийти, так она и сделает. Нодельма кивает, и тогда гость протягивает ей руку с золотыми часами на запястьи (Нодельма смотрит на них как завороженная, чтобы не смотреть гостю в глаза).

— До свидания, Инна, — говорит гость.

— Нодельма, — неожиданно для себя отвечает Нодельма, нарушая завет субботнего молчания. И сама пугается своего тихого голоса, невнятно произнесенного имени.

— До свидания, Нодельма, — без всякого удивления говорит гость и изящно поворачивается, чтобы уйти. Ну и уходит.

XLI. XLII

Нодельма чувствует себя уставшей, напряжение, державшее ее внутреннюю форму, пока тут был гость, ослабевает, Нодельма буквально падает на кровать, застывая в позе креветки. Она обнимает подушку руками, смотрит в потолок и не видит потолка. Оказывается, она сильно устала, очень сильно. А что бы случилось, если бы Нодельма окончательно нарушила свое послушание и заговорила бы?

Нодельма ничего не предчувствует, подобные знакомства обречены на неудачу, еще не хватало выбирать себе пару с помощью родителей, у нас, слава богу, не каменный век. И уже даже не двадцатый. Но что-то мешает Нодельме чувствовать себя так, как раньше, некая заноза, новый, еще не оформившийся внутри души росток.

Нодельма поворачивается с боку на бок, словно пытается освободиться от неудобного чувства, иронизирует над собственной восприимчивостью, но ничего не помогает. Чаще нужно с мужчинами встречаться, гостей приглашать, самой ходить в гости, решает она, пытаясь обмануть собственную интуицию.

XLIII

— Что, доченька, музычку слушаешь? — Мама набивается на разговор. Конечно, ей не терпится узнать впечатление Нодельмы от недавнего гостя. — Да ладно тебе молчать-то, — мама неожиданно раздражается, как ребенок, не получивший сладкого, — тоже мне схимница…

— Ну хорошо. — Мама меняет тон и картинно вздыхает. — Если хочешь, молчи, конечно. Раз мать тебе не указ.

И зачем-то разводит руками.

— Но хоть кивни, доченька, — любопытство просто разъедает матушку, понравился ли тебе наш Платоша?

Нодельма вскидывает брови: как? Мать понимает ее без слов.

— А разве ты не знала, что его Платошей зовут? Я же тебе говорила: Платон Олегович, вот он и визитку свою оставил.

В голове Нодельмы начинают перемещаться широкие воздушные массы, как на картине Николая Рериха «Воздушный бой», — все резко приходит в движение, тучи мыслей, грозовые облака чувств, между которыми вспыхивают грозы интуитивных догадок.

Когда мать протягивает ей визитку, оставленную гостем, Нодельма уже знает, что она на ней увидит. Она еще немного сомневается в правильности собственных выводов, но нет никакой ошибки: на прямоугольном кусочке картона выдавлен до боли знакомый логотип, встречающий Нодельму каждый день на выходе из лифта. Ну да, «Платон & Co», генеральный директор исследовательского центра. Что и требовалось доказать.