Корень всех зол - Роберт Уильямс Страница 24

Продавец в магазине даже не взглянул на меня, кладя в пакет выпивку. Я и не ждал, что он спросит документы, из-за роста все обычно считают меня старше, но тут, по-моему, и какому-нибудь карапузу отпустили бы спиртное. Я отнес пакет в «дом с привидениями», уселся на стул и открыл первую банку пива. Всего я их купил восемь и еще бутылку джина — если не хватит, можно сходить за добавкой. Банку я прикончил быстро и ничего не почувствовал, поэтому решил попробовать джин. Однако это было все равно что пить горящий бензин, и пропихнуть его в себя получалось, только смешивая с пивом. Вот теперь меня, наконец, накрыло, однако я не стал останавливаться на достигнутом — мамаша Джейка, когда я ее видел, была в полном отрубе, так что мне еще догонять и догонять. Много времени, правда, не потребовалось. Я помню, что пошел в карьер, помню, как кричал на луну: «Эй, ты, серебряная морда!» — и мне казалось, что это ужасно весело. Где рассек руку и как разбил коленку, не помню. Помню, что пытался проскользнуть в свою комнату, меня поймала мама, начала орать, а я все не мог прекратить смеяться, и она влепила мне затрещину. Как меня рвало из окна спальни, опять не помню, но это точно было, потому что на следующее утро мне пришлось все оттирать, от одного вида и запаха меня снова стошнило, и теперь я убирал уже свежую рвоту вместе со старой. А главное, я так и не приблизился к ответу — могла вспомнить обо мне мать Джейка или нет. Единственное, что я выяснил, — на следующее утро после попойки чувствуешь себя так, будто тебя отравили, и хочется лечь и умереть.

* * *

Неизвестность меня убивала. Я бы скорее согласился сидеть сейчас в полиции и отвечать на вопросы, чем вот так торчать у себя в комнате и вздрагивать от звука каждой проезжающей машины, думая, что это за мной. В школу я не пошел — не доплелся бы даже до ворот, меня бы опять начало тошнить; мама и то не стала настаивать. После обеда я все еще чувствовал себя паршиво, но мне было необходимо узнать, что происходит. Я решил перехватить Джейка на пути домой и расспросить, не говорила ли его мать чего-нибудь. Голова у меня работала плохо, я ошибся со временем и оказался у его школы, когда уходили уже самые последние копуши, а Джейка давно и след простыл. Я поспешил по его обычному маршруту — может, все-таки догоню, может, он задержался на площадке, — но идти быстро не получалось, с каждым шагом в голову словно вонзался гвоздь, а желудок подступал к горлу, так что пришлось сбавить скорость, а то и вовсе не дошел бы. Уже собираясь свернуть на Фокс-стрит, у самого дома Джейка я увидел полицейскую машину — прямо перед входом, ни малейшей надежды на ошибку. Меня резко качнуло в противоположную сторону, словно я опять был пьян. По Уоддингтон-роуд я двинулся к реке, туда, куда мы ходили с Фионой несколько дней назад. Торопливо сойдя с дороги, я вышел полем к берегу, добрался до излучины, где течение все пыталось стесать выступ, и рухнул на траву. Я лежал без единой мысли, глядя, как вода ударяется о камни и нехотя огибает их. Облака мошек роились низко над водой, мерцая, словно помехи на экране телевизора. Какая-то бурая рыба выпрыгнула из воды и, зависнув на мгновение, плюхнулась обратно. Проторчав там, наверное, часа два, я наконец поднялся и в странном спокойствии зашагал через город домой. Я как будто достиг крайней точки. Вечер стоял теплый, и все высыпали на улицу в самом благожелательном настроении. Собаки дружелюбно обнюхивали меня, проходя мимо, соседи мирно беседовали друг с другом через изгороди между палисадниками, окна и двери повсюду были настежь. Эта картина напомнила мне, что я, в сущности, люблю Рейтсуэйт. Что он был добр ко мне. Уже подходя к дому, перед тем как завернуть за угол, я вновь почувствовал, как страх закрадывается в душу, однако полицейской машины перед нашей дверью не было, и стало понятно, что у меня еще осталось немного времени на свободе. Я поднялся прямо к себе в комнату и лег спать пораньше. Но прежде чем отключиться, успел подумать, что, наверное, быстро такие вещи не делаются. Мать Джейка никогда прежде меня не видела, а сам он, если подумать, не знал точно, ни где я живу, ни даже моей фамилии. Рано или поздно, я был уверен, за мной придут, но пока они меня еще не вычислили.