У нас убивают по вторникам - Алексей Слаповский Страница 24
У нас убивают по вторникам - Алексей Слаповский читать онлайн бесплатно
— Ишь ты какой, — пробормотала Маша.
— Ольга понимала, что падать вниз гораздо страшнее, чем карабкаться вверх, что нищему гораздо проще стать принцем, чем принцу нищим, она пыталась оказать Георгию психологическую поддержку, приводя уже испытанный довод о том, что в жизни много чего бывает никогда, но от этого нельзя унывать. Георгий раздраженно ответил: «Как ты не понимаешь? Это у меня никогда, а у других запросто! И самолет купят, и в космос полетят! Вот что обидно!» Ольга не нашла, что возразить. При этом она сама, хоть и жалела Георгия, довольно легко пережила случившееся, это никак не отразилось на ее характере и психологическом самочувствии. Почему? Потому, что она осталась во всех этих перипетиях.
— В чем, в чем? — перебила Маша.
— Перипетии — это, ну, типа — перепутаница.
— А.
— Она осталась при всех этих перипетиях сама собой. У нее остались муж, дочь и крыша над головой. Но она не знала, как это объяснить Гегоргию, потому что каждый такие вещи переживает не как другой, а как он сам, и свое настроение в другого человека не всунешь, даже если он твой муж. И тут произошло следующее. Дочь что-то съела, и ее повезли в больницу с подозрением на отравление.
— Одно к другому, — вздохнул Галкин.
— Это действительно было тяжелое отравление, дело дошло до реанимации, Георгий не выходил из больницы. Но все обошлось, и Георгий буквально на руках отнес дочку домой. И в тот же вечер у Георгия с Ольгой случились первые интимные отношения за два месяца. При этом Георгий сам был инициатор секса и они испытали взаимный восторг, как в дни их недавней, но прошедшей молодости. И Георгий сказал, глядя на Ольгу и на те многочисленные ночные окна, которые виднелись в их окно: «Действительно, никогда у меня не будет самолета, я не полечу в космос. И "мерседеса" у меня не будет скорее всего. Но у них, — показал он на эти окна, — никогда не будет такой дочери. Такой умной, красивой и замечательной. И еще у них никогда не будет тебя. Пусть они куда хотят летают и ездят, пусть хоть расшибутся, пусть миллиарды у них, а тебя у них не будет. Никогда. А у меня ты есть. Всегда. Причем даром». И Георгий рассмеялся и даже шутливо показал в окно кукиш, то есть фигу.
— А то мы не знаем, что такое кукиш! — грубовато отреагировала Маша, скрывая своей интонацией растроганность, которую в ней вызвал рассказ Людмилы. — И всё?
— Почти. На следующее утро Георгий повез Ольгу в аэропорт, потому что ей надо было в рейс, повез на своей битой «шестерке». Были пробки, все вокруг стояли. Георгий с усмешкой смотрел на роскошные машины вокруг и говорил: «Стоят. Как и мы». А потом и вовсе рассмеялся и добавил: «Пусть у них "мерседесы", но такой керосинки, между прочим, как моя ласточка, которая уже лет десять мрет, а все-таки едет, у них не будет. Никогда!»
Людмила умолкла.
Галкин как-то сразу заскучал, поднялся, сказал:
— Пойду посмотрю, как там Серега справляется.
— Иди, иди, — иронично напутствовала Маша. Потом она долго с печальной улыбкой глядела в окно. И вдруг встрепенулась.
— Постой, Людмила! А ведь ты как-то отпрашивалась, я помню, говорила, что у тебя сын заболел и в больницу попал с отравлением. Ты тогда вообще какая-то не такая была. И, кстати, когда мы воркутинским триста семьдесят шестым ездили через Вологду, ты у местных спрашивала, почем у них дома.
— Ольга меня и просила тогда узнать, — ответила Людмила. — А отравление у многих детей бывает. Нет, со мной и моим Виталиком такого бы никогда не случилось. А если бы случилось, я что, стала бы рассказывать, что ли? Очень надо.
Действительно, Людмила о себе рассказывать не любит и не умеет.
А когда будто бы о ком-то другом, пусть даже и придуманном, — ничего, получается. И, главное, не так волнительно, как если бы о себе.
А двоюродной сестры Ольги Витушанской у Людмилы нет, была одноклассница, подруга с такой фамилией, которая Людмиле очень нравилась своей благозвучностью.
История настоящая — и фамилия настоящая, соединяешь — все как в жизни.
— Однажды Ольга поехала в Железноводск, в санаторий по поводу желудка, которым она страдала. Муж поехать не мог, детей в санаторий не принимали, поэтому Ольга отдала дочку бабушке, матери Георгия, а сама поехала одна. И начала там отдыхать и лечиться. — Тут Людмила вспомнила, что в правильных художественных книгах положено давать то, что называется портретом, то есть описание внешности, и свернула в эту сторону. — У Ольги была очень белая кожа. Но не совсем белая, а смугловатая. Но не смуглая, а все-таки больше белая. Но с оттенком, такая матовая, но не как в лампах, а такая теплая, будто в молоко капнули немножко кофе. Еще она была тонкая и в некоторых местах прозрачная, то есть были видны кое-где вены и жилочки.
— Это варикоз, — заметила Маша, метнув украдкой взгляд на свои ноги и тут же спрятав их под сиденье.
— Нет, ничего не выступало, просто такая особенность. В общем, у Ольги была тонкая, гладкая, белая со смуглым оттенком кожа, а лицо было все было абсолютно одноцветное, никаких пятнышек и прыщиков, и только на виске выступала голубая жилка.
И вот однажды, когда Ольга сидела в аллее на скамье и одиноко дышала воздухом, не желая никакого общения, к ней подсел мужчина. Но он не стал сразу хамить и приставать, он просто посмотрел со стороны и вежливо сказал: «Какая у вас на виске замечательная жилочка! Сроду не видел такой красоты!». А после этого, видя, что Ольга не настроена продолжать разговор в таком духе, извинился и ушел. Но через два дня, когда Ольге поменяли диетический стол на другой и пересадили, она оказалась за одним столом с этим мужчиной. Он улыбнулся и опять-таки без хамства, вполне приятно сказал: «Здравствуйте, женщина с жилочкой». Ольга тоже поздоровалась — безо всякого двойного смысла. А придя к себе в номер, она посмотрела в зеркало, чтобы разглядеть эту самую жилочку. Самое интересное, что она никогда в жизни не обращала на нее внимания. Так иногда бывает: пока человеку не скажешь, что в нем есть хорошее или красивое, он сам и не догадается. О плохом то же самое. Георгий вот про жилочку никогда не говорил, Ольга нравилась ему в целом, хотя и случались моменты охлаждения, как у всякой пары. Ольга поймала себя на том, что невольно думает об этом мужчине. Во время обеда он опять спросил: «Как поживает ваша жилочка?»
— Вот заладил! — воскликнула Маша. — Сам про жилочку говорит, а сам про другое думает!
И почему-то обвиняюще при этом посмотрела на Галкина, который неожиданно смутился, будто его застали врасплох, но тут же сделал вид, что лично он всегда поступает не так, он о чем говорит, о том и думает.
— Да, — согласилась Людмила с Машей. — Ольга, будучи реалисткой, понимала, какие у него могут быть мысли. Но ее ужаснуло другое. Ее ужаснуло то, что она весь день думала об этом мужчине. При этом она, конечно, знала и читала, что бывают всякие курортные романы, но не могла представить, что это может случиться с ней. Поэтому она заранее отвергла мысль о возможной измене. Но вечером она целый час смотрела на себя в зеркало, хотя никогда не была склонна к самолюбованию и трезво оценивала себя, она рассматривала свою жилочку, и та действительно казалась ей потрясающе красивой, и просто удивительно, что никто за всю жизнь этого не заметил и не сказал ей. Была бы я мужчина, думала Ольга, я бы сама влюбилась в эту жилочку. В то же время она познакомилась с женщиной из соседней палаты, то есть номера, которая однажды, когда они сидели рядом на террасе, цинично сказала: «Что за санаторий, в котором нет ни одного приличного мужчины! Разве только тот, что сидит с тобой, Оля, хотя он и лысоватый, но лысые бывают очень сексуальными».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments