Клиника одиночества - Мария Воронова Страница 24

– Просто у нас там душ и кофе. Постойте... Вы носите очки?

Стас поймал растерянный взгляд очень близорукого человека.

– Чаще всего я в линзах. Но когда работаешь в такой пылище, лучше поберечь глаза.

Люба надела очки, энергично осадив их на переносице указательным пальцем. «Интересно, я заметил на ней очки только через несколько часов, – удивился Грабовский. – Я не очень понимаю, красивая ли она, и даже ее не разглядываю. Люба, и все».

– Пойдемте? Нам не помешает освежиться, – повторил приглашение Стас.

Люба покосилась на замерших в углу Зою Ивановну с Ваней. Начальница по-прежнему стояла на табуретке, но не развешивала таблицы, а, наоборот, пыталась стряхнуть Ванины руки с собственной талии. Лица у обоих были сосредоточенные.

– Хорошо, – улыбнулась Люба. – Надеюсь, Зоя на меня не обидится.

Но они никуда не пошли.

– Стас, вы уже закончили? – От громкого Вариного голоса Грабовский вздрогнул. Он совершенно забыл, что его невеста тоже сейчас находится в клинике. – Поедем домой?

– Не думал, что ты меня навестишь, – сказал он искренне.

– Я и не собиралась. – Варя подошла к нему, положила руку на плечо и смерила Любу презрительным взглядом.

«Это так полагается среди порядочных женщин? – удивился Стас. – На всякий случай обливать презрением любую даму, оказавшуюся в непосредственной близости от их избранника?»

«Зачем ты пришла? – хотелось ему спросить. – Именно сейчас, когда я рад тебе меньше всего на свете? И какого черта ты меня обнимаешь, хотя никогда не делаешь этого на людях?»

– Привет, Варенька. – Зоя Ивановна, опираясь на Ваню, легко спрыгнула с табуретки. – Что ж ты нам помочь не пришла?

– Ой, Зоя Ивановна, я же бегаю по всем кабинетам, документы собираю... Это такая морока!

– Могу себе представить, – посочувствовала Зоя Ивановна. – Радуйся, что хоть советскую власть отменили, в те времена тебе пришлось бы еще на разных идеологических комиссиях париться. Конституцию наизусть рассказывать.

– Да, папа мне говорил. Он много ездил тогда. Столько, оказывается, бреда нужно было учить, чтобы выехать за границу! Например, фамилии председателей всех коммунистических партий мира.

– Менгисту Хайле Мариам, – без запинки произнесла Зоя. – В Эфиопии, кажется. Видите, дети, какая я старая. Живое ископаемое.

Варя улыбнулась именно так, как приличествует, когда люди начинают рассказывать тебе о своих очевидных недостатках. Склонив голову Стасу на плечо, она спросила:

– Так что, Зоя Ивановна? Вы закончили? Можно, я своего мужа заберу?

– Варь, я грязный как черт, ты испачкаешься. – Стас с досадой отодвинулся.

Он лихорадочно раздумывал, как быть. Придумать предлог и отправить Варю одну? Скорее он сейчас с ходу придумает доказательство теоремы Ферма, чем объяснение для Вари, почему она должна уйти и больше сегодня к нему не приставать! Объяснить Любе, что слово «муж» Варя употребила несколько преждевременно? Нет, сейчас любые его инициативы сделают ситуацию еще более неловкой.

Сдержанно попрощавшись со всеми, Стас последовал за Варей.

Люба не стала даже переодеваться.

Накинув плащ прямо на леггинсы и футболку, она выбежала из клиники и остановила такси. Услышав адрес, шофер поворчал по поводу пробок и предложил подбросить Любу до метро – так она доберется быстрее. Но Люба только сердито помотала головой и попросила у него сигарету.

Несколько раз поперхнувшись дымом, она выкинула окурок прямо в окно. Скорее домой, в ванну! Принять человеческий вид, смешать мартини с апельсиновым соком и убедить себя, что ничего страшного не произошло. Она же не узнала ничего нового! Ведь Зоя говорила ей, что у Стаса есть девушка, просто Люба предпочла пропустить это мимо ушей.

«Эх, Зоя-Зоя! Стоило же тебе завести роман именно тогда, когда мне больше всего нужна твоя помощь и поддержка!

Держись сама, Люба, сейчас отвлекать Зою от этого молодого красавца по меньшей мере бесчеловечно». Пусть хоть подруга порадуется жизни, если ей самой не суждено. Да и бессмысленно искать сочувствия у человека, находящегося в любовной эйфории.

Зачем только она увязалась с Зоей убирать эту чертову комнату?! Ну понятно же зачем – чтобы увидеть Стаса!

В первые же минуты встречи она поняла, что влюблена. В Грабовском ей нравилось все – и щуплое телосложение, и скромные манеры, и застенчивая улыбка. Стас поднимал рамы, отчего на его руках проступал рельеф мышц, и Люба украдкой поглядывала, вспоминая, как эти руки обнимали ее в беседке... От воспоминаний кружилась голова, Любе казалось, что она краснеет.

Женское чутье говорило, что она тоже нравится Стасу.

Да он и сам говорил, не только женское чутье! И было видно, как он расстроился, когда пришла его жена.

Все понятно. Мальчик стал главой семейства, но душа еще требует романтики и беззаботного флирта. А кто подходит для этого лучше ее, женщины привлекательной, но уже не первой молодости? Она взрослая, опытная, умная, должна понимать, что бесполезно мечтать о браке с мужчиной, младше ее почти на... сколько, кстати? Люба прикинула: выходило, что самое меньшее на пять лет. Да, тут уж не важно, женат он или не женат.

Теперь явный мужской интерес Стаса уже не льстил ей, а, наоборот, казался оскорбительным. Это интерес самца, подыскивающего себе женщину для необременительных развлечений на стороне, что тут может быть лестного? Как говорила Зоя, которой часто предлагали любовную связь женатые коллеги: «Крутить любовь с женатым мужиком – это все равно, что сидеть в ресторане под столом и хватать объедки, которые тебе туда кинут». Еще она говорила: «Левак возможен, только если соблюдены три условия: абсолютное равноправие партнеров, абсолютная конфиденциальность и никаких иллюзий на будущее».

Люба не смогла бы выполнить ни одного условия. Какое равноправие, если Стас – молодой женатый мужик, а она – одинокая стареющая женщина? Ладно, конфиденциальность она обеспечит, но вот насчет третьего пункта... Как бы она ни уговаривала себя, все равно будет надеяться.

Нет уж! Она профессионал в вопросах любви, вон сколько сценариев написала. И прекрасно знает, что эти истории о том, как люди преодолевают все превратности судьбы и соединяются, ничего общего с реальностью не имеют. Так же как и мужики, обуянные страстью к пожилым некрасивым девушкам, существуют только в ее воображении.

Сделав этот неутешительный вывод, Люба посмотрела в окно и увидела Зою, безмятежно пересекавшую двор в обществе мужчины, похожего на материализованную фантазию самой восторженной сценаристки.

Да это тот самый парень, который приставал к Зое в клинике! Люба припала к оконному стеклу. Поглощенная Стасом, в клинике она почти не смотрела на него, но все же отметила безупречный торс, сильные жилистые руки и хулиганскую физиономию с правильными чертами лица, в котором упоительно сочетались интересная бледность, черные волосы и зеленые глаза. Он выглядел постарше Стаса, но ведь и Зое намного больше лет, чем Любе!