И в беде мы полюбим друг друга - Тьерри Коэн Страница 24

– Однако самоуверенности тебе не занимать!

Я расхохотался.

– Извини, я дурю тебе голову. Вообще-то мы с ней знакомы, – признался я.

– Бывшая?

– Да. Приключение на одну ночь.

– А ты не промах, – признал мой друг, разглядывая мою знакомую. – А почему на одну ночь? Она сразу поняла, что ты идиот, каких мало?

– Это мой принцип. Мы мило провели вечер, и ночь была не из худших. Но с тех пор я ей ни разу не позвонил, чтобы она не подумала, что у меня к ней особенный интерес.

– И очень глупо.

Я ознакомил Эдди со своей теорией.

В тех редких случаях, когда я нарушал правило одной-единственной встречи, девушки непременно старались предстать передо мной в каком-то совсем другом виде, они были не похожи на тех, какими мне запомнились после страстной ночи. В первый раз они предавались фантазиям, не заботясь о сдержанности, им не было дела до мнения, какое могло возникнуть у их случайного партнера. Но когда я проявлял интерес как бы вне сексуальной сферы, они считали это шансом, который позволит им произвести на меня хорошее впечатление. Во время второго свидания они предлагали мне совершенно другую девушку, благовоспитанную, разумную, ту самую, которая готова к серьезной любовной связи с мужчиной. Конец экстазам, сексуальным фантазиям, только серьезные разговоры о смысле жизни, о литературных пристрастиях, о вкусах в области кинематографа. И если вдруг я с подковыркой напоминал о наших ночных безрассудствах, они в ответ пожимали плечами, отметая их как несущественную случайность, списывая все на налетевшую тоску или влияние алкоголя. Я слушал их, и мне было смешно и грустно, потому что они отсекали то, что меня в них привлекало, и предлагали то, что меня совершенно не интересовало.

– Ну у тебя и высокомерие! – невольно изумился Эдди. – У тебя на все есть правила, причем самые дурацкие. Циничные и совершенно неуместные!

– Возможно. Но я не нашел ничего лучше, чтобы обезопасить себя от затруднительных историй.

– Значит… ты трус? Ты изобретаешь правила, классифицируешь, раскладываешь все по полочкам, лишь бы не встретиться с жизнью лицом к лицу?

– Это не трусость, это предусмотрительность.

– Но, может быть, этой девушке тоже хочется пережить с тобой только несколько счастливых моментов? Кто тебе сказал, что это не так? За кого ты себя принимаешь, считая, что против тебя выставляется мощное оружие соблазнения, чтобы заманить тебя в ловушку? Это, знаешь ли, большая самовлюбленность.

– Возможно, ты прав. Но я в этом сомневаюсь и остаюсь при своем сомнении.

Одна из стайки, сидящей за столом с моей знакомой, поняла, что мы говорим о ком-то из них, и, неправильно истолковав наши намерения, посмотрела ледяным взглядом, призванным заморозить любую инициативу. Она шепнула что-то своим подругам, и все они обернулись. Моя разовая любовь сразу же меня узнала и помахала мне рукой. Я нехотя ей ответил. Она наклонилась к подругам, наверное объясняя, кто я такой.

– Слушай, кончай свои глупости и подойди к ней, – распорядился Эдди. – После партии ноги вверх тебе, скорее всего, полегчает.

Почему они все считают, что секс – лучшее лекарство от моей депрессии? Они что, правда думают, что он обладает целительной силой? Если бы это было так, я был бы самым веселым человеком на планете, потому что некоторое время разыгрывал из себя ненасытного охотника.

Когда жена меня бросила, мне, возможно, захотелось, чтобы мое обаяние, совершенно бесполезное в профессиональной сфере, все-таки поработало, привлекая и покоряя женщин. На какое-то время я счет потерял свиданиям-однодневкам. Мне нравились вечера, которые начинались с едва уловимой чувственности двух ничего не знающих друг о друге людей. Свои желания они приносят в жертву ритуалу, который велит скрывать их как можно тщательней.

Мне нравилось выбирать незнакомок, мне было по вкусу легкое возбуждение. Я приходил в бар или ресторан, мои хорошие манеры всегда действовали успокаивающе, я затевал разговор, и за ширмой серьезной темы разгорались наши истинные желания, намеками, завуалированно мы давали друг другу знать о них, и потом, в гостиничном номере или дома в спальне, давали волю любым потаенным фантазиям.

Профессия – вторая натура, я разработал схему, сформировал таблицу, объекты целевого назначения – то бишь женщин – разделил на две основные категории: достойные интереса и прилипалы. Схема, возможно, сексистская, но весьма практичная. От феминисток, и от Эдди тоже, если бы я с ним поделился, мне бы здорово досталось. Но мне она позволяла выиграть время и избежать неприятностей.

В категории «прилипал» к подгруппе «наиболее опасных в смысле неприятностей» я отнес: 1. Романтично настроенных. 2. Женщин в поисках папика. При взгляде на мужчину в свободном полете они сразу прикидывают его возможности, то есть толщину бумажника. 3. Разведенок на почве измены мужа. Новый партнер для них – это бывший муж, они не сомневаются, что все мужики сволочи, и торопятся свести счеты; 4. Отчаявшихся – то есть тех, что пойдут на любую уловку, лишь бы не остаться одной.

Моей любимой подгруппой были 1. Юные женщины; 2. Замужние женщины; 3. Жрицы свободной любви. Молоденькие женщины не связывали свое будущее с мужчиной много старше себя, и я представлял для них интерес экспериментального характера. Замужним, утомленным домашней рутиной, хотелось проверить, сохранился ли у них сексуальный потенциал, или они воплощали свои несбывшиеся сексуальные мечты, которые пробудило в них чтение «Пятидесяти оттенков серого» и всяких других романов. Им было нужно короткое приключение, они не хотели рисковать своей семейной жизнью. Но самыми желанными для меня были жрицы. Их взгляды на сексуальную любовь предполагали полную независимость, они самостоятельно распоряжались своей жизнью, своими желаниями и отношениями с мужчинами. Они не ждали проявлений чувств, не были сентиментальными, не навязывали никаких правил. Зачем тратить время на бессмысленные лживые игры, когда дело кончится тем, что мы будем бесстыдно трахаться, а потом никогда больше не увидимся? Да, в то время я не хотел больше заниматься любовью, а хотел именно трахаться и в механическом удовольствии забываться.

Но это время прошло, и секс больше не работал как анестезия для моего одиночества, даже если предположить, что какое-то время он ею был. Но я очень быстро понял, что случайная встреча – это подделка, ее высшая точка – это удовольствие от секса, а после него сразу обвал. Всякий раз, получив удовлетворение, я испытывал пустоту. Возвращался трезвый взгляд на вещи, и я видел мужчину и женщину, которые притворялись уверенными и раскованными, но почувствовали разочарование и недовольство, оказавшись в довольно нелепой ситуации. А иногда возникало и ощущение неловкости за взаимно пережитое бесстыдство. Я отправлялся на охоту, подогревая в себе воодушевление, а возвращался еще более несчастным и опустошенным.

Мы встали из-за стола одновременно с Кандис и ее приятельницами.

– Антуан! Рада тебя видеть! – уверенно провозгласила Кандис и наградила поцелуем. – Познакомься, мои подруги: Ольга и Далия. Мы вместе работаем.