Литературный призрак - Дэвид Митчелл Страница 24

Честно говоря, рыбачить мне было скучно. Лучше бы посмотрел футбик по ящику. Но мама настаивала, чтобы я ездил с отцом, и теперь я рад, что слушался ее. Даже сейчас при слове «Уэльс» чувствую во рту вкус сэндвичей с тунцом и яйцом, некрепкого чая с молоком и вижу отца, как он пристально вглядывается в темную воду озера, окруженного холодными горами.

В ее появлении было что-то общее с жужжанием холодильника. Когда ты осознаешь этот звук, оказывается, что исподволь успел к нему привыкнуть. Я не припомню, как долго, возвращаясь домой, мы обнаруживали, что шкафы распахнуты, кондиционер включен, а занавески раздернуты. Мы с Кати жили вместе и потому не особо задумывались. Кати приписывала все эти действия мне, а я — Кати. Ее появление не сопровождалось драматическими киношными эффектами. В комнате ничего не клубилось, тени не мелькали, на экране компьютера не появлялись напечатанные невидимой рукой послания, и магнитные буквы на холодильнике не складывались сами собой в слова. Ничего такого, как в «Полтергейсте» или «Экзорцисте». Скорее похоже на болезнь, которая развивается так постепенно, что ее невозможно заметить, пока она не достигнет летальной стадии. Так, пустяки: вещи обнаруживались черт знает где. Банка с медом в платяном шкафу. Книги — в посудомоечной машине. Все в этом роде. Ну и конечно, ключи. Ключи особенно. У нее просто страсть к ключам. Нет, она не из тех гостей, которые нагло заваливаются в дом среди бела дня. Мы с Кати сперва шутили: «Ха, опять призрак заходил».

Мне кажется, в конечном итоге именно она серьезно повлияла на нашу судьбу — нас троих. И дело тут не в разбитых вазах.

Я прекрасно помню тот день, когда жужжание переросло в отчетливый гул. Это случилось прошлой осенью, воскресным утром. Я остался дома, а Кати отправилась за покупками. Я валялся на диване, один глаз — в газету, другой — в телевизор. Показывали третий «Крепкий орешек», дублированный на кантонском диалекте. Я заметил, что на ковре у дивана играет маленькая девочка: лежит на животе и дрыгает ногами, как будто плывет.

У меня не было никаких сомнений в ее присутствии. И вместе с тем я был совершенно уверен, что никаких маленьких девочек в доме находиться не может.

Вывод напрашивался сам собой.

От страха волосы зашевелились у меня на голове, словно подул ветерок.

— Хорошо бы сюда еще несколько агентов ФБР, — сказал болван депутат, который не верил в возможности Брюса Уиллиса.

Рассудок вернулся, предъявил удостоверение. Он приказал вести себя так, словно ничего предосудительного не происходит. А что мне оставалось делать? С воплями броситься вон из квартиры — куда? Все равно рано или поздно придется вернуться. К тому же Кати надо поберечь. Не докладывать же ей, что мы с утра до вечера, с вечера до утра живем под наблюдением призрака. И вообще, стоит опустить подъемный мост — и мало ли кто еще придет по нему? Я заставил себя снова уткнуться в газету и сделал вид, что читаю статью, пусть она хоть на монгольском языке.

Рассудок заковал Страх в наручники, но это не мешало Страху орать во всю глотку: «В твоей квартире поселился призрак, черт возьми! Призрак, ты слышишь, кретин?»

Она по-прежнему плавала на ковре. Только перевернулась на спину.

Нужно отложить газету. Итак, если она здесь, значит, я сошел с ума? Или я сошел с ума, если ее здесь нет?

Что я мог сказать о ней?

Только то, что она не причиняет мне зла.

Я свернул газету и прямо посмотрел туда, где, по моему мнению, была она.

Никого. И ничего.

«Ну, что я говорил!» — сказал, ухмыляясь, Рассудок.

«Нил, — сказал Нил, — Ты сходишь с ума».

Я решительно направился на кухню.

За спиной раздалось хихиканье.

«Мудак», — сказал Страх Рассудку.

Щелкнул замок, звякнули об пол ключи — Кати уронила связку. Я вышел в коридор. Кати наклонилась за ключами, поэтому, слава богу, не видела выражения моего лица.

— Уф! — разогнулась она с улыбкой.

— Добро пожаловать! — приветствовал я ее. — Что это у тебя? Шампанское?

— Шампанское, омары и баранина, мой охотник-добытчик. А ты спал, да? Тебя пошатывает.

— А… да. Задремал. Неужели я опять забыл про твой день рождения?

— Нет.

— В чем же дело?

— Я как следует накормлю тебя, чтобы у тебя было игривое настроение и много спермы. Я хочу ребенка. А как ты?

А я как Кати.

Я очутился в каком-то грязном дворе, окруженном покосившимися домишками рыбаков. Здесь дорожка разветвляется на множество тропок. Черный пес пристально смотрит на меня единственным глазом, оценивая, что я за птица. Лучше бы он сидел на цепи. А вдруг он бешеный? Из-за кочана капусты размером с шалаш выглядывает женщина. Она спрашивает:

— Ищете дорогу к большому Будде?

Я посмотрел на себя со стороны, ее глазами. Во двор забрел черт-иностранец. Ноги по щиколотку в грязи, ботинки из Пенсильвании, шелковый галстук из Милана, кейс набит всякими японскими и американскими штучками, которые стоят больше денег, чем она видела за три года. Что она должна подумать?

— Да, — киваю я.

Она машет тупорылым овощем в сторону одной из тропинок.

— Большое спасибо, — благодарю я.

Протоптанная тропинка, углубляясь в лес, становится все менее проходимой. Со всех сторон надвигаются листья, ветки, сплетения корней, наросты, шипы и заросли кустарников. Какая-то неказистая, грязноватого цвета птичка поет в зелено-опаловой чаще. Сухая трава. Земля, камни, черви шевелятся у меня под ногами.

Я ни на что не обращаю внимания. Солнце начинает припекать.

Слышится рокот вертолета. А вдруг это Аврил и Гилан разыскивают меня? В шлемах, с биноклями у глаз. Потом Аврил выступит перед камерой, как репортер, собирающий информацию о дорожных пробках. Я даже рассмеялся. Шорох в подлеске. Я замер, прислушиваясь, но все затихло. Или показалось. Хотел бы я знать, на острове Лантуа водятся змеи?

Тридцать один денек в сентябре,

В апреле, июне и в ноябре.

Все остальные — насрать… [36]

Насекомые, страдая от жажды, с жужжанием вьются возле моего лица — не терпится отведать моего пота.

Теперь на сцене должна появиться горничная.

Бог свидетель, что идея обзавестись прислугой пришла в голову Кати. У меня этого и в мыслях не было, не я ее нанимал, и первые шесть месяцев — до нынешней зимы — я даже ее в глаза не видел. У меня с ней ничего не было, пока Кати не уехала в Англию. В нашей фирме есть кружок мужчин, которые нанимают прислугу с прицелом, что она будет не только выбивать пыль и отводить детей в школу. В «Кавендише» предпочитают филиппинок — они более сговорчивы, потому что у них нет гражданства. К тому же филиппинка знает: чем услужливей она будет, тем скорее хозяин, покидая Гонконг, порекомендует ее своему преемнику.