Когда мы покинули Кубу - Шанель Клитон Страница 24

На его губах появляется улыбка.

Приветствие застревает у меня в горле. Я отвожу взгляд и принимаюсь искать в толпе знакомое лицо. Мой брат старался меня оберегать, поэтому я не приобрела обширных связей в повстанческих кругах Гаваны. Пару раз встречалась с Че, но он, слава богу, с Фиделем не приехал.

Кастро что-то бормочет своему соседу, оба они, усмехнувшись, оглядывают мое платье, изгибы моей фигуры и кожу, открытую смелым вырезом.

– Мисс… – произносит Фидель, и это слово повисает между нами, как мешочек с монетами, которым лорд помахивает перед носом бедняка.

Я слегка растягиваю паузу, чтобы успокоить нервы и чтобы заставить Фиделя подождать.

– Беатрис Перес, – гордо произношу я наконец.

Моя семья далеко не идеал, но многие поколения моих предков боролись за то, во что верили, и я сейчас занимаюсь тем же.

Фидель не узнает меня в ту же секунду, но по выражению его лица я вижу, что фамилия ему знакома и он пытается вспомнить откуда. Странно иногда бывает: он для меня заклятый враг, а я для него – неясный отзвук в памяти.

Обо мне самой Кастро, вероятно, ничего не знает, зато знает о том, как богат и влиятелен мой отец. А помнит ли Фидель моего брата или убийство Алехандро было для него незначительным эпизодом?

– Какими судьбами вы оказались в Нью-Йорке? – спрашивает он.

Если я чем-то могу себя утешить, так это тем, что, благодаря мастерству портнихи, которую я нашла в Майами, я выгляжу по-прежнему королевой – как выглядела в Гаване. Пусть Кастро видит: вопреки его попыткам нас уничтожить, мы процветаем.

– Приехала навестить друзей, прогуляться по магазинам, – отвечаю я с тем кокетством, которое было для меня естественным несколько лет назад, когда я вела беззаботную светскую жизнь. – А чем еще заниматься в Нью-Йорке?

Фидель вздергивает бровь, и насмешливая нотка в его голосе начинает звучать отчетливее:

– То есть в поиске новых нарядов вы забрели в Гарлем? – Его взгляд задерживается на моем декольте. – Слыхал я, что у Эмилио Переса дела идут не очень хорошо.

Он тихо усмехается, довольный своей шуткой. Приближенные усмехаются тоже, подражая ему, как попугаи.

– В Гарлем я забрела из любопытства, – говорю я непринужденно, подавив дрожь.

– А почему вам стало так любопытно?

– Потому что вы кубинец и потому что в свое время наши интересы, вероятно, совпадали.

В отличие от брата, я не принимала очень заметного участия в студенческом движении, направленном против Батисты. Но я разделяла убеждения революционной молодежи, как и многие другие дети богатых родителей.

– А сейчас они совпадают? Наши интересы?

– Не знаю, – вру я.

– Зато ваш отец, наверное, знает.

– Мы с отцом по-разному смотрим на будущее Кубы. Он хочет жить, как раньше, а я понимаю, что это невозможно, что нужно двигаться вперед, что мы не должны зависеть ни от американцев, ни от производителей сахара, которые так долго держали страну в своих руках.

В широко раскрытых глазах Фиделя заметен интерес. Никто из тех, кто меня сейчас слышал, не усомнится в моей искренности. Как ни неприятно это признавать, мои взгляды действительно далеко не во всем противоположны взглядам Фиделя. Как и он, я убеждена в необходимости перемен, только вот методы, которые он использует, вызывают у меня глубокое отвращение.

Куба должна меняться, но не так.

– Мой брат боролся за свободу нашей страны и погиб за нее! – Пыл, с каким я произношу эти слова, заставляет всех замолчать.

Пускай Фидель думает, будто я не понимаю, что к чему. Пускай считает меня глупой девчонкой, которая ненавидит Батисту и мечтает отомстить ему и его верным слугам.

– Соболезную вам. Во время революции мы, увы, потеряли многих из лучших наших людей.

Кастро провозглашает тост за погибших, и что-то острое ярко вспыхивает внутри меня. Не за горами тот день, когда я с наслаждением выпью за его смерть самого дорогого шампанского.

По команде Фиделя мне передают бокал, и я, не боясь показаться неэлегантной, залпом выпиваю дешевое вино, надеясь, что злость алкоголя заглушит у меня во рту вкус смерти.

– Присоединяйтесь к нам, – Кастро показывает на место, мгновенно освобожденное одним из его лакеев.

Я сажусь. Брюнетка, сидящая недалеко от Фиделя, сощуривается и смотрит на меня. Кто она? Одна из его любовниц? Дуайер ничего не говорил мне о конкурентках.

Фидель возвращается к истории, которую рассказывал до того, как я его отвлекла. Раздувая живот, он хохочет над собственными шутками, рука поглаживает бороду, глаза то и дело посматривают на меня.

Прокручивая в голове много раз слышанные слова матери, я держу идеальную осанку и если смеюсь, то не слишком громко, а если улыбаюсь, то сдержанно – как будто пытаюсь определить, чего мой собеседник стоит, меж тем как он пытается определить, чего стою я. Заискивание перед Фиделем ни к чему не приведет. Если я хочу выделиться, запомниться, привлечь внимание, нужно обращаться с ним, как с обычным мужчиной. Нужно уколоть его самолюбие, чтобы оно сдулось. Пусть поломает голову над тем, почему я не спешу затеряться в его свите, что во мне такого особенного.

Мужчинам всегда подавай то, чего они не могут или не должны иметь.

Я веду светскую беседу с соседями по столу и в то же время слушаю, как Фидель бушует по поводу войны в Конго, проклиная бельгийский империализм. Мне трудно следить за его рассуждениями: если честно, мой интерес к политике ограничивается Кубой и ее проблемами, а о конголезском кризисе и других подобных конфликтах мне известно очень мало. Хотела бы я знать, почему Фидель к ним так неравнодушен: неужели он считает все кубинские вопросы уже решенными и намерен экспортировать свою модель революции в другие страны?

В политической беседе я не участвую; впрочем, от меня этого и не ждут. Я здесь для того, чтобы радовать глаз Фиделя и жадно ловить каждое его слово.

Передо мной разложен полный комплект столового серебра; в нескольких дюймах от моей руки лежит нож для мяса. Если прямо сейчас наброситься на Фиделя, успеет ли охрана меня остановить, прежде чем я дотянусь до него через стол? Каковы мои шансы?

Мои пальцы обхватывают рукоятку ножа.

Брюнетка продолжает с прищуром на меня смотреть, как будто ищет на моем лице ответ на какой-то вопрос.

Я заставляю себя снова положить руку на колени.

Часы идут, толпа редеет, гости собираются группками. С каждым новым бокалом виски Chivas Regal взгляд Фиделя становится все более самоуверенным.

Не хочет ли он добавить в свой послужной список еще одну победу, переспав с дочерью Эмилио Переса?

Я…

Я думаю над этим.

А как не думать?