Человек, который плакал от смеха - Фредерик Бегбедер Страница 24

Гравий скрипел под мокасинами на территории Дворца. В Париже, направляясь на коктейль, редко получается прогуляться по гравию. И очень жаль, потому что этот звук услаждает слух, особенно когда небо голубое и ты миновал три поста контроля, в том числе вооруженных до зубов полицейских в грузовиках. Октав решил проявить осторожность и облачился в голубой костюм, голубую рубашку, голубой галстук и голубые туфли. Отправляясь на церемонию награждения Мишеля Уэльбека орденом Почетного легиона, он замаскировался под Жана д’Ормессона ^[204]. В шесть часов вечера отправил сообщение в Charlie Hebdo, чтобы узнать, интересует ли редакцию гонзо-репортаж об Эмманюэле и Брижит Макрон. Получив утвердительный ответ, он почувствовал себя абсолютно интегрированным. Этаким международным шпионом, каким хотел быть всю жизнь. Человеком, родившимся под знаком Весов в шикарном костюме, которого привратник с золотой цепью на груди встречает на верхней ступеньке крыльца, ведет в парк и предлагает — на выбор — стакан минералки с газом или без. Октав решает приколоться — спрашивает джин-тоник и слышит в ответ сухую фразу: «Шампанское подадут после речи». Ну, теперь Октав может быть спокоен: Франция не опаивает своих граждан до президентских речей. Елисейский парк огромен, вдали виднеется фонтан. Мелкие детали делают жизнь в стране LVMH ^[205] на редкость приятной: гравий во дворе, шепот струй, стекающих в чашу фонтана, щебет дроздов, красные тюльпаны и белые нарциссы-жонкили, идеально подстриженные деревья… Октаву понятно, почему так много людей жаждут поселиться во дворце. Он спускается в парк с вековыми дубами, подумав: «Как славно было бы раздеться догола и полежать на траве, как хиппи в Вудстоке, погода сегодня отличная…» Он этого не делает — из уважения к правилам приличия. Как-то раз Октав спросил Жан-Луи Обера, есть ли у него Почетный легион, вокалист Telephone покачал головой и похвастался: «Зато мы с Колюшем выкурили в здешнем сортире по косячку, хозяином тогда был Франсуа Миттеран!» Для рок-звезды это равноценно самому высокому ордену страны. Николя Саркози пришел один, без Карлы. Метрдотеля он назвал по имени: «Как дела, Жозеф?» — с Октавом поздоровался за руку, едва не сломав ему пальцы. Ужасная глупость — тратить столько энергии на рукопожатие! Октав сдержался, не застонал — только покривился слегка, в высших сферах нужно всегда притворяться, что ты в порядке, даже если жестоко страдаешь. Вот так общение с власть предержащими у них дома превращает циничных бунтарей в слащавых льстецов. Спорим, я знаю, что вы подумали? Октав не должен был жать руку Сарко, ему следовало напялить желтый жилет и призывать к революции. Увы, Паранго — не Франсуа Бегодо ^[206] и не Хуан Бранко ^[207]. Он больше не коммунист, как в 2002-м, хоть и остается единственным обозревателем Figaro Magazine, печатающимся в Charlie Hebdo. Ковер на полу в зале приемов являл собой шедевр современного искусства, расчерченный многоцветными параллелями. Увидев Октава, издательша Тереза Кремизи воскликнула: «Ну надо же, в прошлый раз его тут не было!» Паранго спросил бывшего президента: «При вас этот ковер в стиле диско уже был частью обстановки?» — «Нет, — ответил Саркози, — декор недавно обновили…» Красные драпри уступили место серо-белой краске, как в флагманском магазине Диора на улице Франциска I. Гости дефилировали, словно на показе коллекции «Весна-Лето», доходили до стены, улыбались и разворачивались. Николя Саркози поприветствовал бывшего министра экономики и финансов Брюно Ле Мэра: «Хорошо поживаешь? Конечно хорошо, раз снижаешь налоги, значит, и сам в порядке». Они отошли в сторонку, чтобы Октав не мог записать их, как Патрик Бюиссон ^[208]. Многие бывшие министры экономики становились президентами: Жискар д’Эстен, Саркози, Макрон… Брюно Ле Мэр был в курсе закономерности…