Певец боевых колесниц - Александр Проханов Страница 23

Он был похож на розового поросенка – жирное тельце, курносый пятачок, белые ресницы вокруг красноватых глаз.

– Дорогой Амиго, «эпсилон сто четырнадцать» – это конечная фаза. Ей предшествует «сигма триста». А о дереве пусть тебе объяснит профессор Брауншвейг. Мы специально пригласили его из Сан-Диего. Он взращивает там свои интеллектуальные деревья.

Подкопаев удивился тому, что Всеволод Борисович Школьник был назван «Альфонсо», а банкир, чье имя было хорошо известно, теперь назывался «Амиго». К тому же понять разговор мешали присутствующие в нем конспирологические коды.

Худощавый, с тонкими руками и длинной шеей господин, которого назвали Брауншвейгом, с английским акцентом, хотя и на русском языке, пояснил:

– Вы создаете толпу. В ней много эмоций, страстей, сексуальных инстинктов. Они направлены в разные стороны и действуют хаотично. Магическое дерево собирает эти эмоции в пучок. В пучке они достигают невиданной силы. Маг, связанный с деревом оккультной близостью, направляет собранную деревом энергию на воображаемый объект, и тот получает энергетический удар. Этот удар может стоить ему жизни. Дерево, о котором я говорю, является в данном случае деревом-убийцей. Но есть деревья-целители, деревья – сексуальные партнеры, деревья-собеседники.

– Черт знает, что такое! Ты в это можешь поверить, Свантино? – банкир Амиго обратился к стальному магнату, чьи металлургические комбинаты дымили по всей России – он продавал свою сталь на всех континентах и сильно пострадал от американских санкций.

– Это не дерево, а живой лазер. Дерево-оружие, не так ли, Феррари? – спросил Школьник.

На это странное имя отозвался владелец алюминиевых заводов. Его холеное лицо напоминало башмак, пусть и хорошо начищенный.

– Это по твоей части, Леоно. Чем строить космические лазеры, посади на Луне пару деревьев и сбивай американские ракеты. Вот тогда они согласятся на «бету три эм».

Тот, кого назвали Леоно, оказался президентом оружейной корпорации, занятой военно-космическими и авиационными программами. Он был молод, свеж, с большими влажными глазами, какие встречаются у восточных женщин.

Подкопаев старался понять, в чем увлекательная суть игры, собравшей вместе столь значительных и занятых персон.

– Уверен, причина вечного отставания России в ее приверженности русской мифологии. Мракобесы твердят об избранном русском пути, о русском мессианстве, о несовместимости с Западом. И, конечно, о богоизбранности вождя, о русском чуде, о русской мечте. Всем этим нашпигован Бертолетто. Всем этим он кормит русский народ. На этой мифологии держится его власть, – произнес Школьник, он же Альфонсо.

– Этот народ надо трахать, трахать и трахать! Будем показывать ему наши дворцы и яхты, наши бриллианты и наших любовниц. Пусть харкает в телевизор в своих гнилых бараках! – с ненавистью произнес Амиго, стукнув розовым кулачком по инкрустированному знаку Рыб.

– Говорят, у Бертолетто слабое сердце. Мне показывали рентгеноскопию его сердца. Аорта узковата, – сказал задумчиво Леоно.

– Дерево найдет это узкое место, не так ли, профессор Брауншвейг? – усмехнулся Феррари.

– Нам нужно успеть до его обращения к Федеральному собранию. Иначе срывается «гамма эф эль», – сказал Леоно, обведя всех глазами восточной танцовщицы.

– Кстати, как прошла ваша встреча с заместителем госсекретаря? – поинтересовался Альфонсо.

– Я вкратце посвятил его в «гамму эф эль». Он сказал, что надо обратить внимание на формирование будущего правительства. У него есть рекомендации.

– Проблема Крыма – вот что нам предстоит решать. Надо убедить народ, – сказал Леоно.

– Что вы все «народ да народ»! Народ надо трахать, трахать и трахать! – гневно воскликнул Амиго.

Подкопаев слушал закодированный разговор магнатов. Пытался угадать, кто скрывается за секретными кодами. Ему показалось, что под кодовым именем «Бертолетто» скрывается Президент Вязов. Но он не был уверен. Вдруг его осенило – возможно, он находится в самом центре заговора, о котором говорил генерал Филиппов. Судьба не позволяет ему удалиться от темной реки, по которой плывет его челн. Догадка была фантастичной, и он ее сразу же отверг.

В дверях появился дворецкий.

– Господа, зал переполнен. Можно начинать.

Все поднялись, направились в зал, который находился этажом ниже.

Ряды были заполнены. Широкая сцена оставалась пустой, но на ней стояли штативы микрофонов, змеились провода. Именитых гостей усадили в первые ряды. Школьник указал Подкопаеву на высокое дерево, стоящее в кадке посреди зала.

– Это араукария, привезена из Австралии. Это и есть зеленый лазер, о котором говорил профессор Брауншвейг.

Подкопаев внимательно осмотрел дерево. Оно было из семейства хвойных. Небольшие иглы покрывали сплошь ветви и ствол, и ветви казались руками, поросшими зеленой шерстью. Дерево, как многорукое существо, раскрыло свои объятья, хотело прижать к своей косматой груди весь зал.

– Какова моя роль? – поинтересовался Подкопаев.

– Ничего особенного. Смотрите, наслаждайтесь. Может быть, несколько строк в светской хронике.

Зал был наполнен творческой интеллигенцией, в основном театралами. Здесь был модный режиссер, поставивший чеховские «Три сестры». Все три были уездными проститутками и стремились в Москву, где заработки были выше. И другой режиссер, в чьем спектакле Ромео и Джульетта были юношами и их связывала гомосексуальная любовь. И молодое дарование, отмеченное международной премией, – в его постановке «Братьев Карамазовых» все монологи и диалоги произносились героями, сидящими на унитазах.

В зале было много артистической молодежи, которая выступала с протестами против вмешательства государства в сферу искусств. Все ждали начала представления.

В это же время Президент Константин Ярославович Вязов посещал Центр технического творчества молодежи. Он любил встречаться с молодыми людьми, любил их свежие светящиеся лица, смущение при виде Президента, задор, а иногда и дерзость их вопросов. Появление этих чудесных верящих лиц было его достижением, когда новое государство преодолевало злобу, порочность и неверие, сопровождавшие распад прежнего общества. На смену «потерянному» поколению явилось поколение «обретенное», с которым он начинал возрождение Родины. Оно было той подрастающей гвардией, с которой он приступал к великим преобразованиям. Было тем поколением, на которое, когда иссякнут его силы, он оставит Россию.

Молодые конструкторы показывали Президенту созданный ими дрон в виде скворца. Этот дрон мог лететь вместе со стаей скворцов и передавать информацию о птицах в полете.

– Не получится так, что дроны заселят скворечники и вытеснят оттуда живых скворцов? – пошутил Президент.

– Ничего страшного, – бойко ответил юноша. – Внесем небольшое изменение в программу и научим дрон высиживать яйца!