Вы замужем за психопатом? - Надин Бисмют Страница 23

Я бегу в коридор. Натягиваю пальто и туфли, на которых еще нужно завязать шнурки. Почему Луи не устремляется вслед за мной в надежде меня удержать? Неужели мне самой возвращаться в комнату? Прибитый, он не двинулся ни на пядь. Я думаю: все это обрушилось на него так неожиданно! В конце концов, я готова дать ему последний шанс:

– Но тогда почему все же ты надеешься, что и через год мы будем вместе?

Не глядя на меня, Луи качает головой и произносит что-то нечленораздельное.

Я жду. Не сдвигаюсь с места.

Опять то же мычание.

Затем я заново пересекаю коридор. Дверь за мной с шумом захлопывается, и я чувствую, как меня бьет лихорадка.

Позвони! Позвони! Позвони!

Всю субботу-воскресенье, лежа в гостиной на диване с телефоном на животе, я повторяю без остановки эту священную фразу. Иногда я добавляю «пожалуйста», иногда – «подлец». Обращение зависит от моего настроения, а оно все время меняется. Может, я сама повинна в моих несчастьях? Может, это я дура из дур? Ничего не понимаю. Телефон молчит. У меня желудок сводит от боли.

Я все чаще бегаю из офиса в туалет: я прячусь там, чтобы выплакаться. Мои коллеги думают, что у меня острый цистит. Начальница покупает мне клюквенный сок и отказывается взять за него деньги. На самом деле люди просто проявляют деликатность. Глаза-то у меня распухшие от слез.

А за окном – оттепель, но она совсем не соответствует моему настроению. Когда я замечаю первого муравьишку, который ползет по кухонной стене, я звоню Луи: пусть придет его раздавить. Но после первого гудка я вешаю трубку. Я покупаю в хозяйственном магазине средство против муравьев, но только не марки «Рид».

Ко мне приходит Марлен. Она приносит индийские блюда в алюминиевой фольге, из которых сочится жир. Она гордится мной и одобряет мой поступок. С хитрой улыбкой она начинает что-то рассказывать мне о Чарльзе: он – близкий друг Брайана и к тому же процветающий адвокат. Марлен хочет устроить небольшой пикник на солнечной террасе с видом на гору Мон-Руайаль. Я удивлена.

– Чарльз? Ты разве мне о нем уже не говорила? Это тот еврей, который ест свинину, но считает при этом, что обязан жениться на девушке своей веры?

Я сосу рисинки «басмати», а Марлен кивает: «Ну да». Потом, пережевывая креветку «тандури», она просит стакан воды и вдруг изрекает: в субботу после обеда они с Брайаном отправились за новой теннисной ракеткой, и в магазине «Спорт Эксперт» на ул. Сент-Катрин встретили Луи. Марлен рассказывает и негодует одновременно:

– Я в общем-то не хотела тебе говорить, но если тебе это пойдет на пользу… Короче, через два часа после того, как ты от него ушла, он, как ни в чем не бывало, шлялся по магазинам в центре города!

Я думаю, что это все же лучше, чем в свое время Ришар, который сразу же бросился в объятия барменши. Но зачем теперь сравнивать? У меня в животе сводит. Я говорю:

– Да он давно хотел купить себе новую клюшку для гольфа.

Я назначила встречу с мамой в винном баре на Авеню дю Парк. Новость о моем разрыве с Луи ее приводит в ужас. Ни за что в жизни она не хотела бы принадлежать моему поколению: почему у нас вечно все не так с молодыми людьми? То же и у ее студентов в университете: им и то надо, и это! Она кудахчет: нельзя парковать машину забесплатно, когда-то все равно придется заплатить по паркомату. Я пытаюсь понять ее метафору: так это я – паркомат? Но это слишком сложно. Этим летом она обязательно свозит меня в спа в Эстри, а пока дай, доченька, дай своему зубному мои координаты. Я отвечаю:

– В этом-то и весь абсурд! Ты когда-нибудь слышала, чтобы человек получил инфаркт от чистки зубов?

Но она, как всегда, настаивает на своем: раз они требуют номер телефона на случай экстренной необходимости, значит, знают зачем.

Ее интересует, сколько белка я потребляю в день. Я говорю ей, что это мне действует на нервы. Но ей-то все равно. Она платит за два наших бокала вина, осведомляясь при этом у официанта, что было добавлено в фаршированные оливки. Это кумин. По дороге домой она никак не может успокоиться: ей все кажется, что это была укропная приправа.

Я уже потеряла счет дням. Сколько их пролетело? Пятнадцать? Двадцать? Теперь уже я, вынося мусор, не беру с собой мобильник из страха пропустить звонок. Теперь у меня на нем высвечиваются номера и есть автоответчик, но от этого не лучше! Впрочем, сегодня днем в офисе я искренне хохотала вместе с моей коллегой Женевьевой: Себастьян Шарбонно переслал нам мейлы, которые наш директор по маркетингу отправлял той самой румынской официантке из «Кафе Сюпрем». В них он расхваливал на все лады установленное в его доме «джакузи», восхищался ее акцентом и формами, и приглашал поехать с ним на конгресс в район Шарлевуа. По одним слухам, его уволили, по другим – официантка забрала свою жалобу. Как бы там ни было мы с Женевьевой продолжаем веселиться по этому поводу и в лифте, и в метро. И так вот, хихикая про себя, я сворачиваю за угол на свою улицу: на деревьях набухают почки. Лучи заходящего солнца ласкают мне шею и лицо. Я думаю: «Что бы ты сказал по этому поводу, Луи Дюпюи? Мне лично дико смешно. Интересно, а как бы ты на это все отреагировал?» И в этот момент я останавливаюсь как вкопанная. На тротуаре, под моими окнами, стоит ОН у своего грузовика. Руки скрестил на груди, темные очки на лбу.

– Привет, Карина! – говорит он мне. – Давай поговорим?..