Всего лишь женщина - Гали Манаб Страница 23

Я поднялась к своему Милому другу. Он, конечно, не ожидал такого смелого шага с моей стороны и был приятно ошеломлен моим неожиданным приходом. Я сходу напала на него, как изголодавшаяся. А ему того и надо было. Наши горячие поцелуи вновь возвратили нас в тот вечер нашего первого поцелуя, где мы оба испытали огромное удовольствие и расстались с чувством горькой незавершенности нашей страсти. Но теперь было все иначе… Мы даже не заметили, как наступило утро. Это было великолепно! Утром, постепенно трезвея и оценивая прошедшую ночь, я испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, просто упивалась испытанным удовольствием. Эта ночь положила начало новому в моей жизни. Я ощутила свободу, гармонию с самой собой, жизнелюбие, уверенность в себе и, пожалуй, даже любовь к себе. Прежде всего, полюбите себя, как говорят психологи, это залог успеха в жизни. Но, с другой стороны, почему-то испытывала тревогу, будто вот-вот все обернется печалью: за счастье надо платить!

«…Так откуда ж взялась печаль?!» – поет Виктор Цой. Но, как бы там ни было, я ни о чем не жалела. Несмотря на простоту, Милый друг был великолепным дамским угодником, действительно очень искушенным в любовных отношениях. Так начался наш роман. Мне было с ним хорошо, легко и комфортно.

Очень ревнивая по природе и измученная этим чувством до предела за прожитые годы с мужем, я теперь отдыхала. Но не потому, что мой Милый друг не давал мне повода, а просто мы понимали, что не имеем никаких обременяющих наши отношения взаимных обязательств. Мне, честно говоря, было очень легко оттого, что в наших отношениях нет ревности. Я безумно устала ревновать мужа и постоянно переживать сцены ревности, устраиваемые им. А сейчас я больше не ревновала мужа. Похоже, моя прописанная мною же психотерапия от ревности в виде мужчины на стороне, работала. Я стала освобождаться от этого чувства. На смену пришли кокетливость, любовь к флирту, я научилась быть чертовски привлекательной, освоила власть над мужчинами.

Но, как мы ни старались не афишировать наши отношения с Милым другом, скрыть их не удалось. Более того, я от Ирины узнала, что, оказывается, мой Милый друг в недалеком прошлом был сожителем Алевтины. Но на нашу дружбу с Алевтиной мой роман с Милым другом не повлиял, как я тогда наивно предполагала. Мы даже устраивали общие вечеринки. И наш треугольник напоминал мне мою мечту о французской любви. Милый друг с Алевтиной поддерживал дружеские отношения (снова я тогда наивно полагала), а мы с ней, подруги, неоднократно обсуждали Милого друга как любовника…

В своем окружении Милый друг пользовался большим успехом. Мужчины его уважали. Ребята из его бригады ценили его не только как своего непосредственного начальника, но и как товарища (так говорили в советские времена). И среди женщин он оставался на виду. В компании был очень веселым, заводным, компанейским. Как истинный Дон Жуан старался не обделить вниманием ни одну женщину из компании. Хотя он считался моим мужчиной, мне не хотелось обременять его какими-нибудь моральными обязательствами. У нас с ним была словно неписанная договоренность уважать свободу друг друга. На эту тему мы даже подшучивали: встретившись после очередной разлуки, начинали друг другу рассказывать, как мы провели время по одиночке. Мы рассказывали, сколько у нас было за это время интересных любовных интриг, сколько сексуальных партнеров, но свои рассказы, конечно, заканчивали фразой типа:

– Но лучше тебя никого не было.

Как говорится, в каждой шутке есть доля шутки, остальное правда. И эти шутки не вызывали у нас ревности, разве что чуть-чуть, чтобы нервы немножко пощекотать, чтобы не такими постными казались отношения. В такие минуты мы чувствовали полную идиллию, друг друга понимали с полуслова, нам было легко и свободно. Мы часто обсуждали наших общих знакомых, которые могли в той или иной степени претендовать на наше внимание.

Однажды утром (у меня был выходной день) раздался телефонный звонок. На дисплее высветился телефон общежития.

– Привет, Мюллер! – это была Санька Тихонова, в шутку Штирлиц. – Может, подъедешь в общежитие?

– Привет, Штирлиц, дружище! А что случилось?

– Тут ребята, пряники. – (Мы в шутку звали Милого друга и его друзей пряниками – в их родном городе выпускали фирменные пряники). – Они нас с Диной приглашают в гости. Они работают в ночь. Может, приедешь? Милый друг тебя спрашивал.

– Санечка, я не могу. У меня завтра смена, завтра и увидимся.

– Нет, они завтра утром уже уезжают. После ночной смены прямо с работы.

– Ну и ладно. Значит, в следующий раз увидимся.

– Хорошо, только без обиды.

– О чем ты, Штирлиц? Все ОК.

В тот же день вечером Санька Тихонова, вдрызг пьяная, позвонила мне под большим грифом «СС» – совершенно секретно. И поведала, как они провели время. Она – с соседом из комнаты Милого друга, а Дина – с Милым другом. Только у Дины с Милым другом ничего не сложилось, потому что у нее были критические дни. (Высоко литературный монолог!)

А сама Санечка впоследствии поплатилась за это времяпровождения абортом. Это в нашем-то среднем возрасте!

А на следующий день, когда я вышла на смену, Штирлиц ни сном, ни духом. Она, конечно, ничего не помнила.

Дина тоже молчала….