Вокруг денег. Сарактическая проза - Алексей Мефодиев Страница 23

– Добинские, – прочел заголовок Резин. – Но ты же вроде как Серебряковым был?

– Ну, это, конечно, так, но, видишь ли, теперь… Вот, смотри сам, – и Юлиан, прищурившись, поводил пальцем по заветной строке одной из многочисленных тонких веточек перевернутой кроны дерева, которая гласила: «Юлиан Серебряков – второй муж Княжны Светланы Добинской».

– Княжны? В современной России есть такой титул? Не знал! – ухмыльнулся скрипач.

«Все равно, что перед свиньей бисер метать», – мрачно подумал математик и, оставив без внимания неуместный комментарий товарища, покровительственно похлопал его по плечу и протянул свиток:

– Держи, это подарок. А теперь, маэстро, попрошу на сцену.

Другие музыканты, расположившись в углу гостиной-столовой, действительно, уже настраивали инструменты. Резин присоединился к ним. Вскоре раздались звуки чарующей барочной музыки. Струнный квартет был великолепен. Последовали бурные аплодисменты. Несколько раз вызывали на бис. Потом все присутствующие вновь расселись за столом для чаепития. Тут же подали сыры, которые привез из Франции коллега Юлиана. Сам же математик, улучив момент, начал негромко рассказывать о достоинствах каждого продукта. Открыли несколько бутылок бордо и бургундского, заботливо припасенных для подобного случая. И Юлиан плавно перешел на свойства предлагаемых вин. Потом последовали красочные истории о замках Луары, побережье Нормандии, устрицах, виноградных улитках, музеях и театрах Парижа. Голос искусного рассказчика крепчал. Одна рука с крупными растопыренными пальцами вытянулась вперед и задвигалась по эллипсу, другая ушла назад, словно он хотел размахнуться посильнее, пальцы ее тоже разошлись в стороны. Чарующее действие это продолжалось не менее получаса, пока, наконец, гул спонтанно возникавших разговоров в разных концах большого стола не заглушил самозабвенного рассказчика, со лба которого катились крупные капли пота.

– Скажи, Илья, если я не ошибаюсь, ты после школы собирался в ФизТех? ^[14] – спрашивала Екатерина Петровна, мать Юлиана.

– Да, были такие мысли. Даже не знаю теперь, может быть, и стоило. Может, достиг бы большего.

– Не знаю. Но только жизнь твоя не была бы тогда столь красочна. Все-таки жизнь физика, я уже не говорю про другие области, не может сравниться с теми яркими переживаниями, с теми возможностями духовного совершенствования, которые открывает перед человеком музыка. Ну, и математика, конечно. Заниматься ими большое счастье. Я сама играла в университетском струнном оркестре в свое время, на скрипке, в перерывах между занятиями математикой. У меня ведь абсолютный слух. Но все же я решила посвятить себя науке, – смиренно склонив голову, повествовала Екатерина Петровна. Ее нисколько не смущало, что к их беседе прислушивался хозяин дома, академик в области физики.

– Екатерина Петровна, душенька, а на какую тему ваша диссертация? – неожиданно вмешалась в разговор уязвленная Генеральша.

– Моя тема? Видите ли, для людей других специальностей она мало что скажет…

– Ну, все же мы попробуем разобраться…

– На что это вам? Без специальной подготовки вы все равно не сможете понять.

– Да уж как-нибудь, как-нибудь, – упорствовала Генеральша. В семье ни для кого не было секретом, что проработавшая всю жизнь в должности старшего преподавателя Екатерина Петровна никаких диссертаций никогда не защищала.

– Я, видите ли, тогда работала в закрытом НИИ, давала подписку о неразглашении. Секретность, знаете ли. Да и на что это вам? Говорю же, надо обладать специальными знаниями, чтобы…

– А я недавно совершил восхождение на Фудзияму, – пришел на выручку матери друга Илья Резин.

– Что вы говорите? Расскажите, сделайте милость, – пробасил академик.

Илья тут же углубился в увлекательное повествование о подъеме на Фудзияму и о культуре Японии в целом. Тишина, сопровождавшая его рассказ, однако, вскоре была разорвана легким храпом Юлиана. Когда другие оказывались в центре внимания, математика почему-то тут же охватывала непреодолимая сонливость. С разных сторон стола стали раздаваться смешки местных жителей. Светлана, чтобы смягчить ситуацию, произнесла:

– Юлиан действительно сегодня очень устал. Он так много работает в последнее время, – на людях она стояла за мужа горой.

– Да. Да! Он всегда так много работал. Мне Юлиан рассказывал, что к нему недавно приходили коллеги и открыто спрашивали: «Юлиан Дмитриевич, почему не вас назначили заведующим кафедрой?» А что он может им ответить? Вы же понимаете, какое сейчас время. А недавно его показывали по телевизору… – вновь перехватила инициативу словоохотливая Катерина Петровна.

– Юлиана? Что-то я не припоминаю такого. Это по какому же каналу? – съязвила теща.

Услышав несколько раз кряду свое имя, Юлиан перестал храпеть, открыл глаза и прислушался. А его мать, не отвлекаясь на провокационные вопросы, тем временем продолжала:

– Да, Юлиан всегда выделялся среди других. В школе учился на одни пятерки. Мне математичка так и говорила: «Талантливый у вас мальчик». Если бы не эта Петрова и ее всесильная мамаша, он получил бы золотую медаль.

На устах Юлиана появилась тонкая улыбка.

– Анна Петрова! Как же, как же! Как она поживает? – лукаво прищурился Резин.

«И он, значит, там побывал!» – с досадой подумал Юлиан и протянул свой телефон товарищу.

– Вот смотри, два дня назад фото сделал.

Екатерина Петровна, в непреодолимом желании увидеть фото, проявила нешуточную для ее возраста гибкость, привстала и вытянула шею. Но сразу театрально сморщила губы:

– Фу, как она подурнела! Это все от бездуховности. Я слышала, она очень неудачно вышла замуж. Работает непонятно где. Впрочем, чего еще можно было от нее ожидать?

Беседа за столом уже распалась по отдельным группам.

– А как поживают другие одноклассники? Я слышал, Олег Лисянский очень преуспевает. Говорят, разбогател: крупный финансист теперь. Говорят, что в Доме музыки концерт джаза давал с каким-то видным джазменом. Хотелось бы узнать подробнее. Это все так? – спросил Резин.

Юлиан криво усмехнулся и с неохотой ответил:

– Ну, да. Вроде того. Сейчас, знаешь ли, многие богатенькие к культуре тянутся.

Резин оставил эту ремарку без ответа, но как-то странно посмотрел на своего товарища.

– Пойдем, прогуляемся, – предложил скрипач.

В юности друзья часто и подолгу гуляли вдвоем, и даже когда Резин уехал за границу, поначалу – в каждый его приезд на родину. Им всегда было, что обсудить. Но уже лет пять, как эта традиция канула в лету. У Юлиана вечно находились неотложные дела. А сам Резин его уже давно нервировал.

Всякий раз, когда Юлиан пытался донести до товарища значимость тех или иных ценностей, которые его теперь окружали, Илья демонстрировал к ним свое полное равнодушие. Вот и сегодня. Математик представил его самой Гермиус, одной из столпов здешних славных мест. Ее предок работал с отцом российского космоса! А Илья глупо ухмыльнулся и позволил себе неуместные ремарки. Потом Юлиан хотел поделиться радостью от своего нового статуса: он попал в генеалогическое древо самих Добинских. Но и это, похоже, не произвело никакого впечатления. А вот о сомнительных достижениях проныры Лисянского он, видите ли, захотел узнать.