Ангелы приходят всегда - инок Всеволод (Филипьев) Страница 23

– Хорошо, Александр, хорошо. Позови братию.

– Эва, набросало снежку! – радостно воскликнул послушник, распахнув дверь. Снег, будто теплое пуховое одеяло, уютно укутывал землю, деревья и монашеские постройки. Холодно не было. Александр прыгнул с высокого порога прямо в сугроб. После полумрака кельи слепило глаза от окружающей белизны. Снежинки густо падали на подрясник, скуфейку и лицо послушника. Не медля, Александр схватил лопату и с воодушевлением принялся за расчистку снега вокруг домика. Через окно на него смотрел старец Салафиил.

«Молодой. Пусть порезвится, – думал старец, неприметно улыбаясь одними лишь краешками губ. – Ишь ты, праздника московского захотел. А я вот старик, а новогодние елки и мне охота посмотреть. В сущности, так до старости мы детьми и остаемся. И благо, если этой детскостью от суеты, своекорыстия и мирского эгоизма удается закрыться. Не все, конечно, такие. Вот Лазарь наш на что серьезен… Как он там? Где и с кем праздновал Рождество и Крещение? И как там Неонилла? Сердце неспокойно…».

Он повернулся к красному углу, доверчивым и открытым взглядом посмотрел на иконы и начал молиться за Лазаря и Неониллу.

Через полчаса в келье отца Салафиила собралась братия: иеромонах Антипа, схимонах Василий, монах Давид, монах Иоанн и послушник Александр. Расселись кто куда: на топчан, на спиленные пеньки, служащие стульями, на пол.

Старец задумчиво провел белой почти прозрачной рукой по седым волосам, перекрестился и заговорил:

– Дорогие мои, когда человек изнемогает под грузом мучительных вопросов жизни, то он с надеждой обращает свой взор на Христианство. Что мучает человека более всего? Бессмысленность суеты и неизбежность страданий… Христианство дает возможность преодолеть и то, и другое. Христос освобождает от рабства суеты и помогает осмыслить и преобразить страдания. Чего человек желает? Любви, истины, света, блага, покоя, красоты. Все это дает Христианство. И, значит, все страдания человечества происходят от того, что Христианство, по большому счету, остается ему неизвестным… Но откуда, в таком случае, миллионы страждущих христиан? Эти миллионы – от неведения истинного Христианства. Большинством современных христиан Христианство остается неузнанным. И это при том, что жизнь христиан проходит в Церкви. Мы исполняем общеобязательные церковные правила, крестим детей, заключаем браки, отпеваем усопших, спорим о церковной политике, но очень часто, как к запретной зоне, боимся приблизиться к самым живоносным понятиям Христианства: к богообщению, умному деланию, подвигу, тайнозрению, обожению, нетварному свету. Об этом я и хочу побеседовать.

Старец обвел братию взглядом. Царило благоговейное молчание. Только оргстекло в окне подрагивало от усилившегося ветра да покашливал болезненного вида монах Иоанн.

– Что есть Христианство и что есть Православие? – продолжал старец. – Многие ли могут убедительно ответить на этот вопрос? Всякий ли способен объяснить, хотя бы самому себе: почему он православный христианин? Не превратилась ли наша православность из огненной веры в привычку? Не плетемся ли мы где-то в хвосте Православия только по той причине, что родились в России, или потому, что так верили наши деды? Да, они так верили; но почему мы так верим? Вот на что необходимо дать ответ самим себе и современному миру. Иначе наша вера уже не вера, а только обряд и привычка, только мертвая зола угасшего пламени.

Как доказать истинность Православия? Разумеется, можно предложить к прочтению тысячи мудрых книг, излагать догматику, опираться на каноны и церковную историю… Все это можно. Но малые дети нас не поймут, они и читать-то не умеют, трудно будет понять нас и многим пожилым людям, и простецам. А люди образованные и интеллигентные представят сотни возражений и сомнений в противовес нашей рассудочной апологии. Как же быть? Как сделать объяснение Православия одинаково доступным и понятным простецу и ученому, старому и малому, логику и лирику? Ведь если вера – истинна, то она должна быть понятна и доступна всем.

Дабы понятно объяснить нашу веру, нужно не доказывать, а показывать ее истинность, нужно показывать Православие. Истинная вера – это откровение Бога о Себе Самом. Бог открывает нам Себя в Своих живых подобиях. Живыми подобиями Бога – преподобными – являются православные святые. Глядя на них, общаясь с ними, узнавая их жития, мы видим Православие. Их свидетельство – одно из важнейших свидетельств истинности Православия. Святые проходят путь своей земной жизни скромно и незаметно, но духовно внимательный взор видит лежащий на них светозарный отблеск иного мира. И уже не требуется слов, логических доказательств и сотен ученых книг: святой видит Бога, мы видим святого и обретаем Православие. Мы верим святым, а для них Православная Церковь – это и есть чистое Христианство; Христианство – это Христос; Христос – это Свет; а Свет постижим только в состоянии обожения, путь к коему – смиренное и всежизненное умное делание.

Умное делание, а в переводе с церковно-славянского «духовное делание», состоит в непрестанной молитве, очищении помыслов, осмысленном терпении скорбей, согласии с волей Божией. Путь духовного делания это и есть путь православного Христианства. Христианство – это духовное делание-действование Церкви Божией на земле. Вне умного делания невозможна христианская церковность. Присутствие или отсутствие живой и здоровой традиции умно-молитвенного делания есть признак жизнеспособности или, напротив, мертвости церковного организма. Умное делание, исихазм или священнобезмолвие – сердце Православия, а Православие – сердце этого бессердечного мира. Православие – чистейший фиал веры Христовой, высшее знание, открытое Самим Богом, а не придуманное людьми.

Православный христианин знает точный путь в Царствие Божие. Он не ищет этого Царствия среди миражей мира сего, он не прельщается обещаниями земли, он не привязывается сердцем ни к одному из земных царств, потому что он знает, что Царствие Божие внутри нас. И он идет в это Царствие путем духовного делания, путем Православия. Умное делание это не уход от реальности, а, наоборот, возвращение к истинному духовному реализму; это отказ от всех подделок и прорыв к Священному Царствию, которое внутри нас.

Православие проникнуто духовным реализмом, а Царство мира сего проникнуто духом лжи, духом абстракции, нереальности. Православие открывает духовному делателю сердечные очи, и он начинает видеть мир таким, каков он есть. Христианин познает себя, видит свое плачевное и жалкое положение, свои грехи, свою испорченность. Он понимает, что нуждается в спасении, и выходит на путь духовного делания, на путь Христианства.

Царство мира сего, напротив, закрывает очи всем смотрящим на него, вводит их в область бесплодных мечтаний и неосуществимых надежд, в область духовного самообольщения – прелести. Земное царство прикрывается абстрактной религиозностью и морализмом. И неудивительно, ибо самый великий абстракционист – это лукавый – сатана. А лукавство – это неправда, ложь, то, чего нет, то, что не соответствует истинной реальности и является сущей абстракцией. И вот эта существующая абстракция, эта нереальная реальность, это лживое царство мира сего ведет войну против Истины, против служителей Истины, против Церкви Истины, – старец Салафиил остановился и сразу из вдохновенного пророка превратился в кроткого чернеца.