Записки паркинсоника - Лана Невская Страница 23

Я отправилась к кабинету невролога и заняла очередь. Передо мной было два человека, и я решила, что я вполне успею войти в свое время.

Но номер не прошел. Женщина просидела в кабинете минут сорок, рассказывая доктору всю свою биографию с момента рождения и до выхода на пенсию, причем с подробностями и нюансами, перечисляя все свои должности, места работы, прошлые и настоящие недомогания и лекарственные препараты, которыми ее лечили. Мне оставалось только позавидовать ее феноменальной памяти: болезнь Альцгеймера и рассеянный склероз ей явно не грозили. Наконец, она покинула кабинет и, с гордо поднятой головой, строевым шагом удалилась.

У второй пациентки в руках был обходной лист, на заполнение которого у меня врач вчера грозилась затратить минут сорок. Я обреченно вздохнула и приготовилась провести в поликлинике еще часа полтора. И не ошиблась. Только кабинет освободился, и я собралась войти, как меня попросили подождать пару минут, и доктор ушла по делам. Вернулась она минут через десять и снова попросила подождать. За мной уже постепенно вырастал хвост пациентов, время приема у которых тоже прошло. А за дверью слышался звон посуды и шум воды в раковине – видимо, это был перекус. Наконец, меня пригласили войти.

Увидев у меня в руках обходной лист, врач замахала руками:

– Вы что, думаете, я Вам сейчас его заполнять буду? Мы с Вами вчера договаривались только направление в КДЦ № 1 написать!

– Ну, давайте направление писать, – миролюбиво согласилась я. Начинать с чего-то надо.

– И еще – хорошо бы выписку сделать из карты, а то без нее не примут, – тихонько промурлыкала я.

Врач насторожилась, а я нахально добавила:

– И хорошо бы в двух экземплярах. Мне ведь еще в Боткинскую надо.

– Ну, нет! Еще не хватало мне выписку в двух экземплярах писать! Снимите копию и отдадите в Боткинскую. Им там все равно. А подлинник отнесете в наш ДКЦ! – раздраженно сказала врач, продолжая переписывать в выписку данные биохимии и последней кардиограммы.

– Может, не стоит так подробно выписку делать? – опять встряла я. – Все равно ее никто читать не будет.

– Не знаю, как у Вас, а в нашей поликлинике пишут подробно! – отрезала она, и я не стала настаивать. Пусть пишет, если не лень.

Наконец бумаги были готовы, и я отправилась делать ксерокопию и ставить печати. Протягиваю свои листочки в окошко и слышу:

– А где личная печать доктора?

Я опять бегу к неврологу, влетаю в кабинет и объясняю ситуацию.

Врач не спеша достала свою печать и внимательно стала рассматривать бланки документов.

– Ну, и где тут графа «Личная печать»? Я не вижу.

– Обычно все документы, которые врач составляет, он должен подтвердить личной печатью, – так мне в регистратуре сказали.

– Еще не хватало, чтобы меня медсестра учила! Если ее что-то не устраивает – пусть ко мне поднимется. На направление печать поставлю, а на выписку не буду!

Я опять пошла вниз, пересказала медсестре наш диалог, она немного поворчала, но качать права не пошла, и все печати и штампы мне поставила.

Еще одна маленькая победа состоялась!

И что же у нас за медицина такая, что на каждый прием к врачу готовишься как на Куликовскую битву, и победитель неизвестен до самого конца?

Я уже устала переживать за каждый отказ или грубое отношение. Здоровья не хватает. Зато теперь я наблюдаю за развитием ситуации как бы со стороны и с возможностью использовать эти наблюдения в своих рассказах.

Вечером мы прошлись все вместе до магазина за продуктами, дедушку с сумками отпустили домой, а сами остались во дворе на детской площадке. Накануне там монтировали какую-то новую «лазилку», и Анюта хотела ее испробовать. Но там еще не сняли опалубку, где конструкция крепилась на цемент. Тогда мы пошли на паутинку. Две девочки, восьми и десяти лет, гуляющие около паутинки без взрослых, предложили Анюте поиграть с ними в «бананчики». Она сначала застеснялась и, как всегда, начала шептать мне на ухо, что она не хочет с ними играть. Я не стала ее слушать и повела к девочкам. Они объяснили смысл игры, мне пришлось подключиться тоже, и Анюта стала играть, как ни в чем не бывало. Для нее главное – перешагнуть через барьер знакомства. А потом она уже спокойно играет и получает удовольствие.

Играли больше часа, к нам подключилась еще мама с полуторагодовалой малышкой Варварой, и мы очень хорошо провели время. Весело было всем: и взрослым, и малышам. И я сразу вспомнила прекрасное время нашего детства, когда дети всех возрастов вместе играли во дворе целыми днями. Всем было комфортно. Старшие опекали младших, и родители были спокойны! Где теперь эти времена?

29 августа 2013 года

Выходные и несколько первых дней недели прошли в обычном режиме, когда Анюта остается у нас: гуляли на всех окрестных площадках, благо их теперь много хороших и разных, ездили в парк около метро «Проспект Вернадского» – не знаю его точного названия и боюсь ошибиться.

Этот парк мы с Анютой освоили давно. Там построена настоящая деревянная крепость из бревен, и дети с удовольствием лазают по всем этим башенкам и переходам, лесенкам и горкам. А сразу за крепостью – еще две игровые площадки: для малышей и деток постарше. В общем – целый детский городок. Правда, он довольно далеко от входа, но вся территория там настолько ухожена, что пройтись по парку, полюбоваться природой – одно удовольствие.

В этот раз нам повезло: около лавочки, недалеко от входа, стояла в бесконечном ожидании лошадка и ее хозяйка – симпатичная девушка лет восемнадцати. Они уже давно поджидали седоков, но день был будний, клонился к вечеру, народ начинал расходиться по домам, а мы только около шести вошли в парк и сразу наткнулись на эту лошадку. Конечно, пройти мимо не было никакой возможности!

Разорив бабушку на 200 рублей, Анюта живо залезла на лошадь, выпрямила спину, и, как настоящая наездница, двинулась вокруг клумбы.

Я пыталась снять на видео ее первый выезд на большой лошади, но вечерний боковой свет бил прямо мне в глаза, и экран был просто белый, я не видела, что попадает в кадр. И получились где-то одни лошадиные ноги, а где-то – только Анютина голова.

Но это было уже неважно! Главное, что она ехала на большой, настоящей лошади, а не на пони. Когда Анюта закончила поездку, слезла с лошади, и мы пошли к крепости, она, насмотревшись старых комедий, сказала:

– Бабушка! Я сейчас поняла, что пони для меня – уже не актуально! Вот настоящая лошадь – это да!

Лошадь была не очень крупная, рыжая, спокойная, с каким-то незапоминающимся именем. Но это была лошадь, а не детсадовская пони. И этого было достаточно для того, чтобы Анюта чувствовала себя, по крайней мере, Еленой Петушковой на международном турнире.

Потом мы еще долго гуляли на игровых площадках, но ничто не смогло затмить поездку на лошади, и первое, что она сообщила дедушке, когда вернулась домой, было: