Сон в ночь Таммуза - Давид Шахар Страница 23

В полночь, возвращаясь после молитвы у Стены плача, он услышал к собственному потрясению громкий смех племянницы, доносящийся из кафе «Канкан». Осторожно заглянув в окно, он увидел Беллу в компании хозяина кафе «здоровяка Песаха» и еще каких-то парней и девушек, справляющих этакий полночный пир веселых и беззаботных бездельников, пьющих, закусывающих и хохочущих во всё горло. Потрясенный до глубины души, братец тут же помчался сообщить обо всем сестре. Известно, что «здоровяк Пе-сах» человек добрый, выполняющий заповеди по-своему, вовсе не глубоко верующий, водит дружбу со всеми этими неверующими семинаристами и студентами художественной академии «Бецалель», которые заполняют его кафе. Но будь он абсолютным праведником, что поделывает девушка, одинокая сирота, в полночь в компании известных всему городу да и миру безродных атеистов? И он, ее брат, ни при каких обстоятельствах не будет лгать своему раввину, прося его помочь племяннице в «выдаче замуж».

Непричесанная, с глазами, красными от сна, она долго не отходила от испуга, вызванного стуком и криками брата, долго не брала в толк, о чем речь. Лишь после того, как братец, этот наивный болван, день и ночь молящийся у Стены плача, пятый раз повторил, что ни за что не обратится к своему раввину, она наконец-то открыла рот:

– Осел ты этакий! Да кто тебя просил обращаться к твоему раввину? Я не знаю, что ты видел и что ты слышал в кафе, но нашу Беллу, несчастную сиротку, ты не мог там ни видеть и ни слышать! Тебе это просто показалось. Ученик ешивы, отмолившись в полночь у Западной стены, проходит мимо кафе «здоровяка Песаха», слышит голоса, особенно женские, и ему чудится среди них голос Беллы, и ему чудится, что он видит ее лицо! Не хочу видеть твоей физиономии и слышать твой голос! Иди, проспись, и никогда, слышишь, никогда не буди меня среди ночи. Так же можно получить сердечный приступ. Ты еще доведешь меня своим болезненным воображением до такого приступа, который желаю всем ненавистникам Израиля!

Обалдевший, бормочущий слова молитвы, братец был вытеснен из дома. Щелкнул в дверях замок. Внезапно ослабев, он упал на колени, ощущая себя на грани безумия. С одной стороны, он был уверен, что видел и слышал Беллу в кафе, с другой стороны, его ввергли в ужас слова сестры. Ведь и вправду написано в книгах о чертях и всяческих других порождениях сатаны, Господи, спаси и помилуй, которые наводят всяческую порчу, туманят чувства, но какую молитву он должен произнести после полуночи, чтобы отогнать всю эту нечисть, он забыл. Надо было что-то немедленно сделать. Преодолев слабость, он вскочил на ноги с твердым решением бежать обратно, зайти в кафе «Канкан» и поговорить с Беллой лицом к лицу. Но кафе уже было закрыто. Оставалось вернуться домой, в постель, чтобы дать отдых телу, а главное, измученной сомнениями душе. Но всю ночь он так и не смог заснуть. Следовало обратиться к раввину со всеми своими сомнениями, не брать грех на душу. Дядя Беллы ворочался с боку на бок, обдумывая случившееся, и так, и этак, и со всех сторон. После ночных мучений и утренней молитвы «Криат Шма» он пришел к выводу, что заповедано ему – возвращаться к кафе ночь за ночью, пока не услышит голос Беллы и не увидит ее лица, чтобы поговорить с ней с глазу на глаз.

Сестра же его не собиралась ждать даже следующего дня. В ранний час, когда братец, прочитав молитву, наконец-то уснул после бессонной ночи, она двинулась в кафе «Канкан» с твердым намерением разобраться на месте со «здоровяком Песахом» по поводу своей дочери. В воображении она вначале даже видела себя таскающей за волосы свою дочь домой. Но потом слегка остыла, вспомнив, что дочь-то уже выросла и вполне в силах оттаскать за волосы мамашу. Следовало «побеседовать» с Песахом до прихода клиентов.

Кафе еще было закрыто, но приоткрыта дверь в кухню. Вдова на цыпочках прокралась внутри, поглядывая по сторонам, готовая к любой неожиданности. И неожиданность эту она ощутила как нож в спину. «Здоровяк Песах», закатав рукава, дирижировал всей рабочей братией, готовящей завтрак. Увидев бедную вдову, он не смутился, не выгнал ее, мешающую ему работать в эту «горячую» утреннюю пору, а поприветствовал ее во всю ширину своей улыбки, предложив столик. Без колебаний он тут же выложил ей всё о Белле. Выйдя из приютского дома, она с подругой сняла комнату у одной старухи-йеменки. Так как Белле нужны деньги, чтобы продолжать учебу, она и работает в кафе с четырех после полудня до полуночи. Он сам, лично, провожает ее до дома, чтобы с ней ничего плохого не случилось по дороге. Более того, после целого месяца ухаживаний, вчера Белла согласилась выйти за него замуж. Так что мама Беллы пришла вовремя. И он ее поздравляет с тем, что дочь ее Белла, бедная сирота, без всякого приданного, обретет в мужья человека, который даст ей все, что необходимо для счастливой жизни. Всё это ощущалось неким уколом в сердце вдовы. Как же после этого она сможет содержать остальных деток. И именно сейчас, когда Белла покинула приютский дом и, в связи с этим, перестала поступать помощь от судьи. И тут она начала жаловаться новоиспеченному жениху, естественно преувеличивая все свои беды. Жених не был удивлен всему этому. Белла предупреждала его и просила не иметь никаких дел с ее матерью. Не долго думая, он пришел к такому же решению, как и судья: тайно помогать вдове при условии, что она и не заикнется об этом Белле. Одно ее слово, и он прекратит всякую помощь. Так сумела вдова не только выдать дочь без приданного, но еще и получить за это оплату.

Рассказывая всё это, Орита неожиданно привстала с места, незаметным движением указав Габриэлю на вошедшую в кафе женщину в цветном платке. Это была супруга «здоровяка Песаха» – Белла.

– Жена кабатчика – кабатчица», – сострил Габриэль, покрывая своей ладонью ладонь Ориты. Та же неожиданно отдернула руку, встала с места, положила ладонь на плечо проходившей мимо Беллы:

– Я рада была слышать, что ты получила интересную работу у моего отца.

С высоты двух столпов, на которых держался мир Ориты – самоуверенности и твердости своего положения в мире, она могла себе позволить, и даже со скрытым удовольствием, выразить благодарность Белле зато, что та согласилась помочь в работе ее отцу, Верховному судье. И пока Белла, отдышавшись, сумела произнести: «Ну что вы, это я… я должна быть благодарна…», – Орита обернулась к Габриэлю:

– Знакомьтесь, пожалуйста: Белла – Габриэль.

– Очень приятно, – сказал Габриэль, приподнявшись и пожав Белле руку. И не успел он добавить: «Садитесь с нами…», – как Орита повернулась к ним спиной и выпорхнула из кафе. По сути, Габриэль просто не успел сказать нечто важное, давно копившееся в душе Орите. Но вот она упорхнула, а перед ним сидела, как прилежная ученица, но явно в напряжении, жена хозяина кафе. Габриэль, замерев, со скрытым удивлением, следил как все более и более краснея, почти пылают щеки Беллы, и это удерживало его от яростного желания вскочить, броситься в след за Оритой, догнать и высказать все, что накипело у него в душе. «Быть может, так лучше, – думал он, глядя на пылающие щеки Беллы и не сдвигаясь с места, – лучше, что не догнал ее и не высказал всё, что хотел ей сказать, иначе бы уронил собственное достоинство. Нотации и поучения, скорее похожие на жалобы, вообще не действуют на человека, а особенно на женщину с характером Ориты. Единственно, что может ее взволновать, это неожиданная ее победа и наслаждение от мысли, что одно движение ее пальчика может вызвать во мне землетрясение. Кстати, этот поучительный разговор с ней вовсе не касается меня, и к совести ее я собирался взывать, имея в виду ее отношение к Срулику. Но такова она – Орита. Без всякого злого намерения, с ее постоянно брызжущей во все сторону радостью жизни, звенящим голосом, открыто выражающим ее постоянное желание с преизбытком наслаждаться каждой минутой, она сбивает с ног свои жертвы направо и налево. И маленький Срулик – самая большая ее жертва».