Жила-была девочка - Виктория Трелина Страница 23

К соседке с Маринкиной стороны – толстой бабе Марусе Кузьмичёвой на лето приезжают дети: Тётя Лена и тётя Таня. У тёти Тани есть дочка – Маринка, мы называем её Кузьмичёва. Я заметила, что раньше девочек называли сплошь Танями и Ленами, а сейчас – кругом одни Маринки. По крайней мере, у нас в деревне. Королёва – Маринка, Неманихина и Муртазаева – тоже Маринки, это в только классе. А здесь, на порядке, летом собирается: целый полк Маринок: Кузьмичёва Маринка, Маринка Сонюшка (приезжает к бабке и деду по фамилии, а может и кличке – Сонюшкины), Маринка бабкина Улина. Все эти три Маринки на три года младше нас с Королёвой. Поэтому играем мы с ними только в крайнем случае. Этот крайний случай наступает обычно тогда, когда мы с подругой ссоримся. А если эти малявки приходят к нам в другой день, мы вежливо смываемся от них в нижний сад или за скирд соломы, накрытый толем, с перевешенными на нём кирпичами на проволоке. А если смыться от навязчивых подружек не удаётся, делаем так, чтобы те ушли сами. Например, когда-то Маринка-Сонюшка очень хотела в туалет, а я говорила, что дедушка не разрешает пускать во двор чужих. В итоге Сонюшка описалась прямо возле моей скамейки на глазах у меня и всех Маринок, включая ехидную Королёву, которая смеялась громче всех и даже прикусила язык от смеха. Сонюшка, в мокрых колготках, пулей понеслась домой и не приходила всю неделю. А потом Королёва первая пошла к ней, потому что со мной была в ссоре.

Сейчас подруга тарабанит мне в окно, как будто начался пожар.

– Что? – киваю я из хаты, так как мне не терпится узнать, почему Королёва такая оживлённая?

– Выходи, – учащённо машет она рукой

– Что? – я выбегаю с крыльца босиком.

– Обувайся, Юрка приехал, – Маринка аж взвизгивает от радости.

– Ура-а-а! Юрка! – ору я, засовывая ноги в шлёпанцы, которые когда-то были босоножками.

Это, действительно, потрясающая новость. Теперь будет по-настоящему весело.

Юрка – сын тёти Лены Кузьмичёвой. Он старше меня на четыре года, а умеет считать только до десяти и плохо разговаривает. Юрка – дурачок, учится в специальной школе. Он приезжает в деревню очень редко. Когда он был здесь прошлый раз, я выгодно обменялась с ним колясками: я ему свою старую детскую с порванным синим сиденьем, а он мне новую кукольную, как настоящую, только маленькую. Не знаю, где он её взял, но я была счастлива: такой коляски не было ни у кого из девчонок. А как радовался Юрка! Он катал мою коляску по селу с утра до вечера, губами изображая мотоцикл и разбрызгивая слюни. А потом, Юрка уехал, и дедушка вернул Кузьмичихе кукольную коляску, а мою – рваную прикатил обратно в сарай с хламом. Мне было до слёз обидно… Было это лет эдак пять назад.

Мы с Королёвой направились к Кузьмичёвым, размышляя, узнает ли нас Юрка? Кузьмичёва Маринка сидела на калитке палисадника, как на жёрдочке.

– Привет, – сказала она, – я учусь летать, уже почти получается. Маринка спрыгнула на землю, часто размахивая руками.

– Ага, молодец, – снисходительно отозвалась моя Королёва, – Брат твой где?

– Какой он мне брат? – разозлилась Маринка, видимо, повзрослев, она стала стесняться Юрку, – Придурок, а не брат. Кузьмичёва – девочка не по годам резкая, и знает много ругательных словечек, – Ему до сих пор бабушка ноги моет.

В этот момент со двора вышел Юрка в синей куртке на голое тело. Раньше он тоже ходил полуголый, и говорил всем, что у него три соска. На самом деле, сосков у Юрки два, а третий, маленький, больше похожий на родинку посередине. Ещё он не стеснялся писать при нас и делал это очень часто, снимая шорты до земли. Тогда я первый раз увидела, как выглядит это у мальчиков.

Я вспомнила всё это сейчас, видя повзрослевшего Юрку, который уплетал что-то прямо из алюминиевой кастрюли ложкой. Вспомнила, и смутилась, почему-то представив, что там, у Юрки тоже выросло. Мы с Королёвой остановились у куста смородины и переглянулись. Юрка был совсем взрослый и чужой.

– Не узнает, – шёпотом предположила Маринка.

– Привет, – картаво отозвался Юрка, не прекращая жевать, – А где ваша коляска?

Похоже, память у него не дурачковая, а вполне себе нормальная память. Только, почему он сказал «ваша». Ведь коляска была моя, Маринка здесь совсем не причём, хотя она и просила у меня на день поиграть ту – кукольную, которая всем очень нравилась. Я, конечно, не маленькая девочка, чтобы думать о таких пустяках, но всё же неприятно. Почему, когда мальчишки видят Королёву, я отодвигаюсь на второй план? Даже Юрка-дурачок туда же…