Плакучее дерево - Назим Ракха Страница 23

— Ты разумная девушка, Барбара. Ты можешь увидеть мир, можешь поехать куда угодно. Скажи мне, что тебя интересует?

— Интересует? Даже не знаю. Пожалуй, многое.

— Назови хотя бы одно.

Мышцы Блисс напряглись.

— Теннис. — Это был удар — как в том же теннисе, — призванный заставить соперника потерять равновесие.

— Теннис? Ты играешь в теннис?

— Нет, не играю. Но теннис мне интересен. Вы же сами меня спросили? Во всяком случае, корты здесь… — Он мотнула головой в сторону двери, — просто дерьмо. — Она посмотрела на мисс Бриддл, чтобы проверить, какое впечатление произвели ее слова на школьного психолога.

— Но ты ведь любишь теннис?

— Пожалуй, люблю.

— А что еще?

Семнадцатилетняя собеседница мисс Бриддл сделала глубокий вдох, затем громко выдохнула, демонстрируя свое раздражение по поводу того, что напрасно тратит время, разговаривая с какой-то больной старой лесбиянкой. Блисс не задумывалась о том, имеют ли реальное основание эти слухи, потому что лично ей на это наплевать, но все-таки они служили довольно веской причиной не доверять этой женщине. И Блисс придала взгляду именно такое выражение — полное презрение и безразличие.

— Люблю писать сочинения. Люблю историю. Мне нравится курс мистера Кантора по социологии. — Блисс сделала паузу и добавила: — И еще мне нравятся мальчики.

Мисс Бриддл улыбнулась:

— Я интересуюсь твоей учебой, Барбара. — Она извлекла из папки одну из экзаменационных работ середины семестра, сочинение на тему смертной казни, в которой содержались доводы за и против. Блисс тогда выплеснула на бумагу собственные ощущения от судебного процесса над убийцей брата. — «Некоторые люди десятилетиями содержатся в камере смертников в ожидании исполнения приговора. Они посылают апелляцию на каждое действие властей, нацеленное на то, чтобы закончить их жизнь. Этому следует положить конец. Государству это обходится слишком дорого, да и жертвам бесконечное ожидание приносит огромные страдания».

Твои рассуждения очень даже логичны, — прокомментировала прочитанное мисс Бриддл. — Ты замечательно изложила свой тезис, грамматически правильно и точно его выразила, тщательно исследовала тему. И что самое важное, вложила в эту работу страсть. Это незаурядное сочинение. — Она вытащила из папки три другие письменные работы и поставила на каждой ярко-красную букву «А». — У тебя есть что предложить миру, Барбара, тебе есть что сказать. Я имею в виду твой опыт и твой интеллект. Ты когда-нибудь задумывалась над тем, как реализовать его?

Блисс выпрямила спину, не вставая с кресла.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— А по-моему, все-таки понимаешь. У тебя есть дар слова, Барбара, ты умеешь приводить доводы. Ты прекрасно пишешь сочинения. Просто прекрасно.

Блисс терпеть не могла, когда мисс Бриддл повторяла одно и то же: «Отлично. Очень хорошо. Впечатляюще».

— Меня зовут Блисс, а это мои старые работы. Они ровным счетом ничего не значат. — Блисс сделала упор на слове «ничего». — Из этого еще не следует, что я буду хорошо учиться в колледже.

Мисс Бриддл кивнула:

— Ты права. Колледж — это нечто большее, нежели просто серьезное жизненное испытание.

Взгляд Блисс скользнул по краю письменного стола собеседницы.

— Мой отец, надеюсь, не приходил сюда для разговоров о колледже?

— Нет, не приходил.

Блисс растянула губы в торжествующей ухмылке:

— Ну и не ждите, он не придет. Потому что ему это не надо. Его хватил бы удар, узнай он, что я с вами разговаривала на эту тему.

— Но если бы он узнал, что существуют стипендии…

— Это не имеет никакого значения.

— Он не верит в то, что женщины могут поступать в колледж?

Блисс посмотрела на фотоснимок улыбающихся выпускников.

— Дело не в этом, — ответила она.

— А в чем же тогда?

— Знаете, мой отец, наверное, мужской шовинист или что-то в этом роде… Вообще-то нет, он не такой. — Блисс стукнула кулаком по подлокотнику кресла. — Послушайте, я не собираюсь поступать ни в какой в колледж, понятно? Когда я закончу школу, то навсегда поставлю на учебе крест.

— И это лишь потому, что твой отец якобы станет возражать? Неужели тебе самой это кажется правильным? Обычно родители желают своим детям лучшего будущего.

Блисс принялась разглядывать желтую строчку ниток на своих ботинках «Док Мартенс». Она целый месяц собирала деньги, подрабатывая приходящей няней, чтобы скопить на пару таких отпадных ботинок. Затем в один прекрасный день отец приглашает ее и Джеффа съездить в Колд-Спрингс. Они заехали в магазин автомобильных запчастей и в универмаг «Сиэрс» в торговом центре. Затем все вместе пообедали в кафетерии. Перед тем как выйти на улицу, отец нырнул в обувной магазин и указал на ботинки, о которых она уже давно мечтала, и спросил, не купить ли ей эти ботинки. И потом они двинули на автостоянку. Она шла в новеньких поскрипывающих ботинках, а отец шагал впереди, обняв Джеффа за плечи.

— Блисс! — услышала она голос мисс Бриддл.

— Что?

— Я сказала, что обычно родители хотят лучшего будущего для своих детей. Твои родители точно такие же.

Блисс закрыла глаза, лишь бы только не видеть эту женщину. Она представила, как слова превращаются в пузырьки, как они парят над ее головой. Банальности, взятые из справочника для лиги юниоров. Сравнить ее родителей с другими — абсолютная дурь. Это же надо додуматься!

Ни у кого таких родителей, как у нее, даже близко нет. Сколько раз они с Джеффом, придя домой, заставали мать спящей в кресле, так и не сделавшей ничего по дому. И тогда они вдвоем, она и Джефф, закатав рукава, брались за работу — готовили завтрак и обед. Мыли посуду. Черт побери, даже устраивали постирушки, чтобы у матери было чистое нижнее белье. А отец? С ним дела обстояли не лучше.

— Мне, пожалуй, пора идти в класс.

Мисс Бриддл приняла расслабленную позу и сложила ладони домиком.

— Послушайте, вы совершенно не знаете мою семью, — с жаром произнесла Блисс. — Не будь меня здесь, я не знаю, что бы с ними произошло. Может, моя мать и показалась вам нормальной, но это только внешне, на первый взгляд. Господи, да после того как убили моего брата, она превратилась в сумасшедшую! А мой отец? Мой отец просто нуждается во мне!

Прошло ровно пять месяцев с того дня, когда отец отправился в сарай, чтобы заняться ремонтом своего грузовичка. Блисс сидела на чердаке и читала, зарывшись в сене.

Отец включил радио. Его звуки, а также лучи солнца и запах сена незаметно убаюкали Блисс, и она задремала. Проснувшись, она заметила, что солнце переместилось дальше от того места, где его лучи падали до того, как ей уснуть, и вздрогнула. Внезапно до ее слуха донесся какой-то странный звук. Казалось, будто стонет попавшее в ловушку животное. Что-то вроде воя лисицы, оплакивающей детенышей у развороченной плугом норы.