Как я была принцессой - Жаклин Паскарль Страница 23

Содержимое моего ларца для драгоценностей тоже внушало родственницам беспокойство. Тем не менее было решено, что пока придется ограничиться гарнитуром, подаренным Бахрином, хотя общество несомненно обратит внимание на мое бедственное положение в смысле бриллиантов. В ближайшее время мне необходимо будет серьезно заняться пополнением своей ювелирной коллекции, а самый короткий путь к этому – получше ублажать супруга, намекнули мне тетки. Пока я не стану обладательницей длинных «оперных» жемчугов с соответствующим браслетом и серьгами, а также комплекта из сапфиров или рубинов, жизнь, очевидно, нельзя считать удавшейся. Пока же в самых торжественных случаях мне приходилось украшать уши парой принадлежащих Тенку Залие элегантных сережек с солитерами, в которых было так много карат, что я постоянно думала только о том, как бы не потерять их. Я была искренне благодарна своим новым родственницам за всю эту заботу, но все-таки подозревала, что они беспокоятся не столько обо мне, сколько о чести семьи.

В конце нашего короткого пребывания в Тренгану мне довелось присутствовать на истиадат берсирам – церемониальном омовении нового султана и его супруги. Церемония происходила под открытым небом, на территории, прилегающей к дворцу Истана Мазия. В отличие от коронации и объявления наследника в ней не было и следа современного западного влияния. Она представляла собой слияние древней малайской традиции с догматом внутренней и внешней чистоты, характерным для ислама. Новый султан перед началом своего правления как бы смывал с себя все прошлые грехи, очищаясь душой и телом.

Мы прибыли в Истана Мазия минут за двадцать до начала и заняли отведенные нам места на газоне. На синем небе не было ни облачка. Прямо перед нами возвышалась открытая ротонда с куполом, занавешенная великолепными полотнами желтого шелка, которые сейчас были отодвинуты и слегка колыхались под легким бризом. В просветы между колонами ротонды я видела, как река, чуть подернутая рябью, вливается в Южно-Китайское море, а на мелководье плавно покачиваются рыбацкие лодки. На секунду мне страстно захотелось тоже окунуться в прохладные волны, но я решительно прогнала неуместные мысли и продолжала терпеливо сидеть под палящим солнцем в ожидании назначенного часа. Температура воздуха уже приближалась к сорока градусам, и я чувствовала, как по лицу начинают катиться капельки пота и как душит меня новое платье из темно-лилового шифона на сплошной ярко-синей подкладке. Больше всего мне хотелось сейчас поднять подол и обмахнуть им разгоряченное лицо. Под взятыми взаймы бриллиантами невыносимо чесалась шея, словно протестуя против всего этого блеска и роскоши, совсем неуместной в девять часов утра.

Прочие гости, тоже нарядно одетые, сверкающие золотыми аксельбантами, медалями и драгоценностями, оживленно переговаривались. На другой стороне газона играл духовой военный оркестр. Мы с Бахрином сидели молча.

Наконец раздался уже знакомый мне рев труб нобата, и весь город словно замер в ожидании. Этот устрашающий звук означал, что королевская процессия вышла из дверей дворца. Все поднялись на ноги и в молчании наблюдали за тем, как медленно она двигается по расстеленной для такого случая желтой ковровой дорожке.

Вся эта языческая пышность отныне станет основным содержанием моей жизни, с пугающей ясностью вдруг поняла я. Мне представился бесконечный ряд церемоний, которые еще предстоит посетить, и я почувствовала сосущую пустоту в груди. Однако пока все это было мне внове и поэтому вызывало живой интерес.

Сначала я заметила над морем голов ярко-желтые шелковые зонтики, отороченные сверкающей на солнце золотой бахромой и водруженные на десятифутовые шесты из красного дерева. Одетые в парадную форму лакеи несли их над головами султана и его супруги как знак королевского отличия и к тому же как некоторую защиту от палящего солнца. Их сопровождала огромная свита: служанки в красно-белых баджу-курунгах, украшенных королевским вензелем; охрана и знаменосцы в одежде из алого вышитого сонкета, несущие символы королевской власти – золотой церемониальный кинжал крис, меч и печать; представители армии и полиции в парадной форме; и, наконец, – играющие на ходу музыканты королевского оркестра нобат, облаченные в черные баджу-мелаю.

Сама королевская пара была по малайским стандартам одета довольно просто – в тончайшие костюмы из кремового цвета шелка, которые, впрочем, как оказалось при более близком рассмотрении, были сверху донизу расшиты узором их крошечных золотых бляшек. Его Королевское Высочество, получивший когда-то военное образование, шел четким и ровным шагом, расправив плечи и устремив взгляд прямо перед собой, как и положено на параде. Жена, отступив на один шаг, следовала за ним. На лице султана я не смогла заметить ни тени какой-либо эмоции. О чем бы ни думал будущий правитель, готовясь занять трон своего отца, он явно предпочитал держать эти мысли при себе.

Султан Махмуд с супругой поднялись в ротонду, и их немедленно окружил десяток придворных, которые, вытянув руки, заслонили их со всех сторон полотнами ткани, устроив что-то вроде душевой кабины. После чего на полностью одетую царственную чету вылили сотни литров воды, смешанной с соком лайма, известного своими мистическими охранительными свойствами. Вода, выливаемая из древних медных сосудов, ручейками сбегала по ступенькам ротонды и моментально впитывалась в газон. Я смотрела, открыв рот, зачарованная этой освященной веками церемонией, в которой ислам смешался с язычеством, а вера – с суеверием. Когда омовение было закончено, к супругам подошел главный имам и, воздев к небу ладони, попросил у Аллаха защиты и покровительства для нового правителя. После этого шелковые занавески ротонды были опущены, чтобы очистившиеся султан с супругой могли переодеться в сухое платье.

Вскоре они появились уже в новых нарядах из белого сонкета, и вся королевская процессия под аккомпанемент нобата и криков «Даулат туанку!» (Да здравствует король!) вернулась во дворец.

Я оставалась сидеть, когда все остальные гости начали сбиваться в кучки и обсуждать только что закончившуюся церемонию. Мне казалось, будто я только что перенеслась на несколько веков назад – к тем временам, когда верования и культура были до примитивности просты. Я начинала понимать, что, несмотря на полученное образование и на приверженность ко всем новейшим достижениям комфорта и роскоши, семья Бахрина предпочитает жить и верить так же, как жили и верили их предки.

В дальнейшем, чем больше я буду узнавать свою новую семью, тем чаще мне придется сталкиваться со странными переплетениями религии, старинных легенд, суеверий и современных технологий. Мне еще многое предстояло узнать.