Большой беговой день - Анатолий Гладилин Страница 23

- Старик говорил, - повторял парень, ныряя в очередной куст, - тут стакан.

- Может, пошутил старикан?

- Такими вещами не шутят! - строго ответил парень.

Я понял, что есть какие-то святыни, мне неизвестные, которые не подлежат сомнению. Явно на этом месте был открытый клуб алкоголиков всего микрорайона. Но вечерний. Теперь же, среди бела дня, два мужика, шарящие по пыльным кустам, наверно, выглядели комично. Наконец мой компаньон прекратил поиски.

- Пошли в стекляшку, - сказал он директивным тоном.

"Ну вот, - подумал я, - тащиться в кафе, унижаться перед раздатчицей, вздрагивать при приближении уборщицы... Морока! Влип в историю".

Однако все оказалось удивительно просто. В стекляшке на второй этаж подыматься не пришлось. Мой товарищ перекинулся парой слов с гардеробщицей, побренчал медью, оставил несколько монет на столе у зеркала и взамен проворно принес стакан. И вот мы в умывальнике, и я щедрой и неопытной рукой плескаю из бутылки.

- Куда?! - испугался парень. - Много льешь! Норма!

Но я налил ему полный. Компаньон выпил залпом.

- Уф, отошло! Спасибо тебе, выручил!

- Чего уж там, - пробормотал я, закручивая пробку и намереваясь побыстрее сматываться. И опять нарушил ритуал. Нельзя было просто так разойтись, этикет требовал дружеской беседы.

- Да, - продолжал парень, великодушно и благовоспитанно не замечая моей торопливости, - всю ночь сегодня плакал как маленький.

- С чего это? - удивился я и приготовился слушать.

- Да ученики мои проклятые! Ох, допекут меня! Угробят. Мастер я в ПТУ. Так эти охламоны подключили ток напрямую, без трансформатора. Вот меня и дернуло. (Он употребил, естественно, другой глагол.) Наверное, вольт четыреста. Еле жив остался. Теперь хорошо. - Мой компаньон размягчался прямо на глазах. - Пойти, что ли, бюллетень взять? Все утро тосковал.

- Наверно, надо было бы прежде в поликлинику, - усомнился я.

- И то дело, - мой компаньон кейфовал. - Только сейчас нельзя. Дыхну несет, как от Змея Горыныча.

Он вынул монеты, стал считать серебро.

- Купил бы закусон, - посоветовал я. - Иль подбросить мелочь? Смотри, развезет...

- Меня-то?! Ни в жисть! Лучше на пивко соображу. На, держи!

Он протянул мне ладонь, и мы расстались как лучшие друзья.

Он опять завернул в магазин, где его ждала лихая мужская вольница, а я, подхватив сумку с продуктами, отправился по своим скучным и неинтересным обязанностям.

БЕГА

Мастер-наездник Анатолий Петрович, которого тотошники по-простецки звали Толей, был из самых честнейших людей на ипподроме. (Если вообще понятие честности применимо к этому заведению.) Конечно, случалось, что и он сплавлял заезды налево, однако как прикажете жить, дорогие товарищи, при основной зарплате в сто пятьдесят рублей? Ну, призы давали ему в среднем еще пятьдесят рэ в месяц. И все! Двести целковых лучшему бригадиру лучшего тренотделения! Пьяница-грузчик в мебельном магазине зарабатывает больше. Где же справедливость, граждане? А ведь Анатолий Петрович не пил и вкалывал ежедневно с шести утра до ночи. Верно, у него был отличный "товар", т.е. лошади ему поступали со Смоленского коннозавода, славящегося своими рысаками. Но получить товар - это еще полдела. Важно не форсировать подготовку, не запороть лошадь, а постепенно довести ее до кондиции. Над Павлином Анатолий Петрович бился три года. В двухлетке он угадал выдающегося рысака, но берег его и пропустил Большой Трехлетний приз. На четырехлетнего Павлина все обращали внимание. Еще бы, длинноногий красавец с широким шагом! Жулье предлагало немыслимые деньги, лишь скажи, Толя, когда раскроешь жеребца. Но даже в дерби Анатолий Петрович не рвал Павлина, не насиловал. Ехал на третье место. Чувствовал, еще немного сыроват жеребец. Зато потом Павлину не стало равных. Легко и свободно вел Павлин заезд со старта до финишного створа. Самые большие призы для лошадей старшего возраста взял Павлин в прошлом году. Лишь нынешней зимой уступил он Большой зимний приз Гугенотке, чертовой кобыле, которую Машка тихонько подготовила на его, Анатолия Петровича, голову. В принципе Гугенотка была слабее Павлина, но злющая и упорная, вся в свою хозяйку, Машку Ползунову. И понимал Анатолий Петрович - если удастся Павлину сразу оторваться, то будет Гугенотка только хвост нюхать жеребцу и пускай ее потом отправляют на мясокомбинат, на колбасу. Но если навяжет Гугенотка борьбу и пойдет резня голова в голову - Павлин не выдержит: не тот характер, привык к легким победам.

Приз надо было выигрывать обязательно. Вопрос не в деньгах, хоть за первое место полагалось десять тысяч баллов. Каждый балл - восемь копеек. Итого восемьсот рублей. Кажется, солидный куш. Но коннозаводу отдай его долю, ипподрому отдай, остальную сумму поделят на все тренотделение - наездникам, конюхам. Самому Анатолию Петровичу останется сто рублей. Так что не в деньгах счастье. Вопрос престижа. Ну и ребята из конюшни ждут: для них полсотни на дороге не валяются.

Гугенотка получила выгодный номер - второй, около бровки. Но ее должен был наглухо закрыть помощник Анатолия Петровича на Лоте. Тем временем Павлин стрельнет с поля, займет бровку, а там, как поется в песне, - "пишите нам, подруги, по новым адресам"!

Старт взяли лихо, и увидел Анатолий Петрович, что Лот прижимает Гугенотку, вцепился мертвой хваткой. Начал Анатолий Петрович к бровке выворачивать, но что за сволочь мешает? Это Ваня на своем неходяге разогнался, в поле Павлина отводит. Неужели Ваня и этого одра приготовил, как Белого Паруса? Нет, дурак Ваня, заскакал его жеребец, гробовая проскачка. (Ваня, между прочим, был совсем не дурак. Илюха-Овощник прислал ему гонца с приказом - сбить Павлина любой ценой. Павлина Ваня не сбил, но ход затормозил.) А дальше... Что дальше, уважаемая дирекция? Ушла Гугенотка, потеряла Лота на второй четверти. Анатолий Петрович подъехал, а взять кобылу не может. Перед последней прямой Анатолий Петрович, применив прием старых мастеров, почтенного Семичева, мир его праху, подтянул Павлина на полкорпуса. Еще чуть-чуть, шея осталась, но занервничал жеребец. Хлестнуть, дать резвый посыл? Может, кто из молодых наездников и решился бы, да Анатолий Петрович побоялся. Вдруг Павлин заскачет? Позору не оберешься! А так хоть второе место, пять тысяч баллов в кармане. Ребятам на молочишко.

Гугенотка выиграла полголовы. С трибун кричали: "Толя-жулик!" - что, право, было не по делу.

* * *

...Как всегда, после звонка Бакинец прошелся вдоль касс. Ведомость одинара его заинтриговала. Пустая строчка на Гугенотку! Через знакомую кассиршу Бакинец сунул двадцать рублей на всякий случай.

Павлин замялся на старте, Гугенотка ушла вперед. Для лошадей равного класса это оказалось слишком большой форой. Приз Элиты остался за Гугеноткой. На табло высветили выдачу. Ипподром встретил ее смехом. Быть того не может, судьи перепутали цифры! В дубле от Пальметты к Гугенотке - два восемьдесят. Нормально. Большего никто и не ждал. Но в одинаре Гугенотка - двадцать два рубля! Сломалось табло!.. Два двадцать - красная цена за Гугенотку.