Культура шрамов - Тони Дэвидсон Страница 23

В нашем доме какие-то чужие люди пели и орали, плакали и смеялись.

Отец подгонял нас: «Быстрее спускайтесь. А то еще встретим кого-нибудь, я не хочу ни с кем разговаривать».

«Постучи в одну из дверей», — шепнул мне в ухо Джейк. Отец не расслышал его слов, но смеялся, подталкивая нас вниз по лестнице. Это радовало — смех, без сомнения, лучше, чем ярость; я тоже смеялся, поскольку, подталкивая меня, он щекотал мне бок.

«В эту», — сказал я.

«Давайте, давайте, — говорил отец. — А то мы только к концу дня до машины доберемся».

Дверь распахнулась, и мы вздрогнули от неожиданности. Прежде всего отец, но я и Джейк тоже. А потом задрожал весь дом. Отец перелетел через нас, бросившись в объятия человека, открывшего дверь. Но не обнял, не поцеловал. Ударил. Человек упал, с тошнотворным треском стукнувшись головой о верхнюю ступеньку. Отец покатил его вниз по лестнице. Шаг за шагом. И мы шли следом.

«Давайте, давайте». Катящееся тело все время было перед нами, на ступеньку ниже.

«Джейк, — сказал я, — похоже, будет потеха».

«Похоже», — ответил Джейк.

«Этот человек, мальчики, — засмеялся отец, когда мы все трое перепрыгнули через тело нашего соседа, — на одну ступеньку опередил нас».

Мы засмеялись, потому что это было смешно. У Джейка смех булькал в горле, у меня рокотал в груди. Отец трясся от смеха всем телом. Веселье не прекратилось, и когда мы садились в машину. Соседи смотрели на нас из окон и видели счастливую семейку, собирающуюся на прогулку за город.

«Чудесный денек для отдыха на природе!» — крикнул кто-то отцу. «Да уж, чудесный», — ответил отец, высунув голову из машины.

Дорога взбиралась вверх, и мы мчались по ней на огромной скорости, прочь от дома. Казалось, что мы летим. Отец-то уж точно летел, забыв, что он в машине, забыв, что в машине мы. И насвистывал. Насвистывал, словно был счастлив, а я хотел, чтобы счастлив был Джейк. Мой бедный, рано повзрослевший старший брат. Я обнимал его за плечи и чувствовал, как он судорожно сжимается, собираясь что-то сказать.

«Я обязательно кое-что сделаю», — наконец произнес он.

«Что ты сделаешь, Джейк?» Его горячее дыхание и жар, с которым он говорил, наполняли меня страхом.

«Я не решил… пока еще».

Этот ответ я уже слышал раньше.

«Прекратите шептаться, — сказал отец, — сидите тихо».

Джейк умел строить планы. Он накручивал себя до предела, и его мозг, не выдерживая, иногда вскипал. Временами в его голосе звучали истерические нотки, до маминой смерти редко, а потом бесчисленное число раз. Мама, бывало, пыталась взять его на руки, хотя в свои неполные тринадцать он был уже слишком тяжел для нее.

«Я вынимаю из бомбы запал», — объясняла она мне, пока Джейк боролся с ее объятиями. Как правило, ей удавалось оторвать его от земли, но не более — Джейк неизменно вырывался и отбегал в угол.

«Он не такой плохой, как ты думаешь», — это была ее излюбленная фраза, призванная оправдать отца в глазах Джейка, который строил свои безумные планы и жаждал мести. И страх отступал, доктор, мой страх за него, за меня самого. Всякий раз. Словно мне ввели успокоительное.

Она говорила: «Попробуй его полюбить, Джейк, сделай это, пожалуйста, для меня». Джейк выл в матрас, пинал подушки, отдирал от стен щепки ногтями, а потом, требуя тишины, в комнату зашел отец, и Джейк плюнул в него, плевок приземлился отцу на ботинок. Последнее, что я услышал, единственное, что я услышал, перед тем как накрыл голову подушкой, спрятавшись, будто страус, были слова отца: «Ты еще пожалеешь об этом, мальчик». Но Джейк ни о чем не жалел. Я — да, а он — нет. Мама забралась под подушку вместе со мной и дрожала так же, как я, дрожала от страха, и наши слезы, смешиваясь, объединяли нас в общей жалости к Джейку.

Бедный, храбрый Джейк.

«Куда мы едем?» — спросил я отца.

«Не задавай вопросов».

Я услышал, как Джейк сказал: «Не все ли равно?»

«Не задавай вопросов, — повторил отец, — когда приедем, узнаешь».

Я хорошо помню эту сельскую местность, что довольно странно. Мы не часто выезжали куда-то, но в памяти эти поездки не сохранились, разве что одна-две, да и те уже после того, как умерла мама.

«Я хочу снова поехать в лес!» — вдруг выкрикнул Джейк.

«В какой лес?» — спросил отец.

«Ну, в тот, ты знаешь… Куда мы ездили с мамой».

«Туда мы не поедем». Скуп, скуп, скуп на слова.

«Брось, Джейк, не надо», — я наклонил его голову к себе на плечо и приложил палец к его губам, призывая Джейка к молчанию, но он укусил меня за палец, да так больно, что я взвизгнул… ох, Джейк…

«Я хочу в тот или не поеду никуда!» — прокричал Джейк, нагнувшись вперед, вплотную к отцу. Машина резко вильнула к обочине шоссе и остановилась. Была ранняя весна, цветы еще не распустились, но воздух уже прогрелся и вовсю светило солнце. Прекрасный денек для отдыха на природе.

Отец бросил руль и обеими руками, для усиления удара сцепленными в замок, с размаху врезал Джейку в челюсть.

«Туда мы не поедем никогда, понял?»

Джейк ничего не сказал, а я смотрел в окошко на высокие платаны росшего вдоль дороги леса, как будто это был тот самый лес. Хотя, конечно, я понимал, что это не так.

«Понял?» — повторил отец и, схватив Джейка за ноги, стал тянуть его к себе, пока рычаг переключения скоростей не уперся Джейку в пах.

«Если я переключу скорость, может, ты станешь тем сыном, какого я хочу», — сказал отец, не обращая внимания на гудки мчащихся мимо машин. Склонившись к лицу Джейка, он расплылся в довольной улыбке.

«Отличная шутка, не правда ли?»