Скандал - Сюсаку Эндо Страница 23

Внутренний голос убеждал Сугуро, что лучше побыстрее с этим покончить. Сдерживая ярость, он уточнил место встречи. Выходя, поднял несколько писем, упавших под почтовый ящик, и запихнул в карман.

Медленно проехав в такси по сияющему в ночи развлекательному кварталу, Сугуро вышел перед условленным кафе. Открыв дверь, он сразу же узнал молодого мужчину, которому надписывал книгу. На столике перед ним стоял лишь стакан с водой.

– Я с вами уже встречался. Когда подписывал книги, – сказал Сугуро резко, но тот ничего не ответил и качнул головой в сторону лежащей перед ним фотографии.

– Вы знаете эту женщину?

Взглянув на фотографию, Сугуро бросил сердито:

– Первый раз вижу.

– Неужели? Посмотрите повнимательней. Неужели не помните?

– Понятия не имею, кто это.

– Это правда? – Кобари сощурил глаза, точно детектив, допрашивающий подозреваемого в преступлении.

– Правда!

– Но… эта девушка, она сказала мне, что развлекалась с вами! И тогда же набросала ваш портрет. Она начинающий художник, подрабатывает на улице, рисуя портреты прохожих, на Сакура-дори, в Синдзюку.

– Кончайте этот розыгрыш. Я совершенно ее не знаю.

– Кстати, эта девушка дружит с одной дамой, вашей хорошей знакомой.

– Со знакомой мне дамой? Вы о ком?

– Вы с ней встречались в кафе на улице Такэсита-дори.

Ах, вот в чем дело! – только сейчас Сугуро вспомнил. Прохожий, пялившийся на него в окно кафе, когда он впервые встретился с Нарусэ…

– И что из того? – Сугуро вышел из себя. – Это запрещено?

– Если эта дама в близких отношениях с девушкой, запечатленной на снимке, вам будет трудно доказать, что вы с ней не знакомы.

– Какая наглость! – Сугуро покраснел. – Если вы будете говорить со мной в таком тоне, я уйду. Можете писать обо мне что хотите, но в таком случае и я оставляю за собой право принять ответные меры.

– Простите! – извинился Кобари, умевший в случае необходимости быть дипломатом. – Но дело в том, что о вас ходят слухи, порочащие вашу репутацию. Кроме того, помните скандал, который устроила на банкете та странная девушка?

– Помню. Но эти слухи не имеют никаких оснований.

– У вас есть доказательства?

Кобари отпил воды из стакана.

– Виски со льдом! – кинул он раздраженно подошедшему буфетчику. – У меня есть информация, что вас видели в разных злачных местах.

– Это самозванец. От него все мои неприятности.

– Вы утверждаете? Тогда, может быть, пройдемся неподалеку и поговорим с этой девушкой? Это не отнимет у вас много времени. Конечно, смотря по обстоятельствам. Но думаю, десяти минут будет достаточно. Так что, вы уверены?

– Уверен, идем, – ответил Сугуро, но тотчас встревожился, не угодил ли он в расставленную западню.

Когда вышли из кафе, дул сильный ветер. Кобари сказал заискивающе:

– Среди моих друзей есть поклонники вашего таланта…

Сугуро промолчал, шагая с каменным лицом.

«Шато руж» размещался в неприметном трехэтажном здании, и, как в мотель, в него можно было въехать прямо на автомобиле, так, чтобы сохранить инкогнито.

– Не стоит нам заходить вдвоем, подождите здесь.

Оставив Сугуро в переулке, Кобари исчез за воротами. Сугуро уткнул подбородок в воротник плаща, и как только кто-либо проходил мимо, отводил глаза и принимал суровый вид монаха-аскета.

Кобари появился с женщиной средних лет. Она была в темных очках и походила на модельершу или хозяйку бутика, которых можно часто встретить на улицах Роппонги. Оказалось, что она управляющая гостиницей.

– Пожалуйста, входите. Вы, наверно, замерзли, – радушно обратилась женщина к Сугуро. – Этот молодой человек прилип как банный лист. Все спрашивает, знакомы ли вы с Моттян. Говорит, что, по его сведениям, вы к нам захаживаете, – она рассмеялась. – Это правда?

Сугуро попытался сразу же привлечь женщину на свою сторону.

– Прошу вас, подтвердите, что это клевета. Он, как я понимаю, репортер, пишет для желтой прессы. А теперь задался целью во что бы то ни стало сделать меня мишенью своих разоблачений. Но если он напишет обо мне то, чего не было и в помине, я подам на него в суд. Заранее извиняюсь за возможные неудобства, но тогда и вам придется выступить в качестве свидетеля.

– Это исключено. У меня известные клиенты, это нанесет ущерб репутации моего заведения.

– Тогда выкладывайте карты! – потребовал Кобари с триумфом.

– Ну, хорошо… Я покажу вам видео. Но с условием, что вы ничего об этом не напишете.

– Видео?

– Да, заснятое во время той вечеринки. Обещайте – если на ней нет этого господина, вы не будете ничего писать о моем заведении.

Кобари кивнул. Сугуро тоже не возражал. Следуя за женщиной, они вошли в еще пустующее здание, все пропитавшееся запахом выделанной кожи. Возле захламленного офиса находилась небольшая гостиная со скудной обстановкой: вылинявший диван и телевизор, на котором в качестве украшения стояла глиняная кукла из Хаката.

– Это картина Моттян!

Женщина глазами показала на картину, висевшую на стене. На грязно-желтом фоне была изображена закрученная улиткой спираль. Линия спирали – алого цвета.

– Я не понимаю абстрактной живописи, – сказал Кобари, мельком взглянув на картину.

Женщина, присев на корточки, вставила видеокассету и включила телевизор. Экран вспыхнул, побежали белые полосы, и вдруг появилась группа голых мужчин и женщин в узких масках, танцующих в просторной зале. Они не столько танцевали, сколько медленно раскачивались, точно деревья на ветру; некоторые женщины были уже в возрасте, с отвислыми грудями и животами, среди мужчин попадались уродливо толстые.

– Это происходило здесь?

– Нет, мы сняли специальное помещение. В честь третьей годовщины.

– Кажется, это гостиница в Ёёги. – Кобари с ходу назвал гостиницу. Женщина сделала вид, что не расслышала:

– В тот вечер все долго ходили вокруг да около, прощупывая почву… – сказала она точно с ностальгией.

– В каком смысле?

– Ну знаете, как боксеры в начале поединка. Впервые собрались вместе, надо было время, чтобы примериться друг к другу.

Картинка переменилась. К телу немолодой, распростершей руки и ноги женщины припали трое мужчин в масках. Камера бесконечно снимала, как неутомимо движутся головы мужчин, похожих на собак, жадно лакающих воду. В памяти Сугуро почему-то всплывали названия французских вин – «Медок», «Сент-Эмийон», «Антр-де-Мер». В отличие от прошлых лет, смотреть на то, как другие занимаются сексом, действовало на него угнетающе – наверно, сказывался возраст.