Loveушка для мужчин и женщин - Катерина Шпиллер Страница 23

Однажды на пляже, когда муж плескался в море, а мы с дочкой собирали на берегу ракушки, к нам подошел загорелый красавец и сказал:

— Давно наблюдаю за прелестными сестричками. У вас такой строгий папа! А почему мама не поехала отдыхать?

Я, естественно, расхохоталась. А Настя… Просверлив незнакомца взглядом, она громким и противным голоском отчеканила:

— Мама, прекрати смеяться! У тебя, мама, покраснел нос. Ты, мама, плохо намазалась кремом. Смотри, мама, сгоришь!

Вечером того же дня, когда я собиралась на дискотеку, Настя сидела по-турецки на кровати и бубнила:

— Слишком много помады. Зачем лить на себя так много духов, не понимаю? Эти длинные серьги совсем не красивые. И не идут к этой майке.

— Как не идут? — испугалась я. — В один тон… И по стилю…

— Не идут — и все. Сними серьги. И кулончик тоже. Между прочим, ты уже восьмой раз причесываешься… Пап! — раскапризничалась она. — Ты же не любишь танцевать! Зачем вы ходите на дискотеку?

— Я не люблю, а мама любит. Пусть потанцует.

— Я могу сходить и одна, — мне уже было все ясно, и я решила подразнить дочь. — А папа пусть останется с тобой…

— Нет! — закричала она. — Тогда уж ходите вместе!

На следующий день я попыталась выяснить наши отношения.

— Дочь! Чем ты не довольна?

— Мама! — отвечала та. — Ты неправильно себя ведешь по отношению к папе. Мне все девчонки говорят: у тебя такая молодая мама, а папа, наверное, намного старше! А ведь вы ровесники…

— И что же мне делать?

— Не танцевать, не так одеваться, не так краситься…

— А как краситься?

— Лучше вообще никак.

— А почему не танцевать?

— Потому что тебе уже тридцать два года! Хватит уже!

После родительского собрания в новом учебном году Настя спросила:

— Ну, видела других мам?

— Видела. И что?

— Господи! Теперь ты понимаешь, как должна выглядеть нормальная мама? Ты видела Юлину маму?

О, да. Грустное зрелище: молодая еще женщина, по-моему, давно забывшая, что она женщина, с уныло обвисшими волосами, с неухоженной, угреватой кожей, одетая в коричневую мужскую куртку поверх лыжного «олимпийского» костюма.

— Настя! — ужаснулась я. — Ты хочешь, чтобы я была такая же?

— Какая — «такая же»? Нормальная! Ее никто никогда не обзовет Юлиной сестрой. И еще она, между прочим, очень часто печет пироги, а ты их покупаешь в магазине!

— У меня нет на это времени, да и не люблю я торчать у плиты…

— Вот именно! — зловеще произнесла дочь. — Об этом и речь!

И она назидательно подняла пальчик.

— Ты голодная, что ли? — начала заводиться я. — Недоедаешь? Тебя невкусно кормят?

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! — и она посмотрела на меня так, что я покраснела. До меня дошло. Значит, до сих пор боится. Значит, помнит…

Помнит тот мой давний, короткий роман. Каюсь… Были и телефонные звонки домой каждые полчаса, и цветы, которые Он дарил мне чуть ли не ежедневно и которые я, придя домой, выбрасывала, чтобы муж, не дай бог, не увидел. Но Настя-то видела… Почему я не выбрасывала букеты еще на улице? Потому что ни секунды не предполагала, что дочь тоже может задуматься об их происхождении… Она помнит мою дурацкую, часами не сходящую с лица улыбку и ответы на ее вопросы невпопад. Один раз я зашла за ней в школу вместе с Ним (где была моя голова?) и познакомила их… Он поначалу ей очень понравился (кстати, Он очень славный, даже теперь я так думаю). Зачем я это сделала? Возможно, где-то в «тайных глубинах» души думала о перемене в своей судьбе. И радовалась, как идиотка, их взаимной симпатии. Но когда моя мудрая дочь кое-что поняла, она заявила:

— Этот твой знакомый… Он никуда не годится.

— Как? Почему?

— Дурак какой-то! И некрасивый совсем.

И я (ненормальная!) начала ей доказывать, какой он «хороший дядя», однако добилась противоположного результата: Настя наотрез отказалась видеть, слышать и вообще — знать моего друга.

Тогда я была занята исключительно собой и своими чувствами. Я сходила с ума, хотя мне казалось, что веду себя вполне разумно. По крайней мере, дома. Моей главной задачей было скрыть до поры все происходящее от мужа (что получалось). Но когда все закончилось и даже улеглась первая боль, Настя меня спросила:

— Ты больше не любишь своего друга?

— Кого? Ты с ума сошла? Ты о ком? Как ты смеешь?

Очень много вопросов. Слишком эмоциональные восклицания. Настя грустно смотрела на меня исподлобья и скорбно кивала.

— Понятно, — тихонько сказала она, и больше мы к этому никогда не возвращались…

Но с того момента она начала меня воспитывать. Иногда мне казалось, что передо мной моя мама. В Настином голосе частенько появлялись интонации классной дамы.

— Почему ты и дома ходишь в брючках? У тебя же есть халат, махровый, розовый.

— Я его надеваю вечером, после душа…

— А почему только после душа? Ходи дома как дома!

Смешно, но днем позже я купила байковый халат и, придя домой, примерила это красное в цветочках изделие…

— Как красиво! — восхитилась Настя, с умилением глядя на меня.

— Боже мой, сними эту гадость! — пробормотал муж.

— Вот видишь! — с упреком сказала я дочери.

— Он привыкнет, — успокоила меня Настя. — Тебе очень идет. И вообще, ты же знаешь, что мужчины ничего не понимают в женской одежде.

Недавно я опять сделала попытку поговорить с дочерью. Как говорится, помолясь. На сей раз Настя снизошла до серьезного объяснения своей позиции, деликатно обойдя острую тему.

— Не люблю, когда ты нравишься другим… мужчинам. Ты разве не понимаешь, что это может быть обидно папе?

— Папе приятно, когда я нравлюсь…

— Этого не может быть! Он переживает. Я точно знаю… А вдруг ты опять… влюбишься в кого-нибудь?

— Такое может случиться не только с тем, кто носит короткие юбки. Влюбиться может и та мама, которая печет пироги и ходит дома в халате…

— Но в нее-то никто не влюбится!

— Это не так…

Так, так! — Настя чуть не расплакалась, что вызвало у меня огромную досаду от собственной глупости и бестактности, но дочь взяла себя в руки и мужественно продолжила:

Я много думала об этом. Если ты бросишь папу, наша семья разрушится. — А вот если бы ты… немножко постарела…

Тебе было бы спокойней?

— Да…

Ну уж ни за что! Я понимаю, лапочка моя, что причинила тебе боль. Прости меня. Но тем не менее, я не собираюсь стариться даже ради твоего душевного спокойствия. Я буду носить короткие юбки и модные джинсы, покупать косметику и даже кокетничать. Надо же! Давно ли она сосредоточенно трясла погремушкой, сидя на детском стульчике? Тогда мы с мужем не стеснялись обсуждать при ней качество презервативов. Оказывается, не так просто привыкнуть к тому, что дочь уже все понимает и оценивает почти по-взрослому, только беспощадней. Мне не на что обижаться. Сама виновата.