Флорентийская чародейка - Салман Рушди Страница 23

Когда Великим Моголам жизнь преподносила неприятные сюрпризы, они всегда обращались за советом к своим старым матерям или теткам. Не успел Никколо Веспуччи закрыть рот после своего знаменательного признания, как император послал за своей матерью, Хамидой-бану, и за Гюльбадан-бегум, приходившейся ему теткой.

— Насколько нам известно, — обратился он к Бирбалу, — у нас нет запропастившихся куда-то дядюшек. К тому же тот, кто претендует на право так называться, лет на десять моложе нас, с желтыми волосами и внешне, на наш взгляд, ни малейшего сходства с Тимуридами не имеет; однако, прежде чем предпринять следующий шаг, мы спросим наших женщин — хранительниц семейных историй. Они помнят всё и обо всех.

Акбар и его министр отошли в сторону и принялись серьезно обсуждать ситуацию, не обращая при этом ни малейшего внимания на предполагаемого самозванца, так что Никколо даже стал сомневаться в своем собственном существовании. Если бы его спросили, он не смог бы отметить, вправду ли он находится в присутствии Великого Могола, или это наваждение, вызванное дозой опиума, и чем скорее он придет в себя, тем для него же лучше.

Неужто он не был растоптан слоном лишь для того, чтобы вскоре наложить на себя руки?

Теперь заговорил Бирбал:

— Имя Аргалья или Аркалья мне ни о чем не говорит, а Анджелика вообще не наше имя, оно чужеземное. К тому же мы еще не выяснили, какую, собственно, роль играют они в этой диковинной сказке. Не будем, однако, судить о них по именам, потому что, как известно, сменить имя очень легко.

Благородный Бирбал начинал свою жизнь сыном бедного брахмана, и это Акбар взял его во дворец и дал титул раджи. В ожидании прихода почтенных дам Акбар и министр ударились в воспоминания и будто снова стали мальчишками. Тогда Акбар заблудился во время охоты и, увидев мальчонку лет шести-семи, крикнул: «Эй, малыш, отвечай, какая из этих дорог ведет в Агру?» — а малыш вполне серьезно ответил: «Дороги никого никуда не ведут, господин». — «Быть этого не может!» — гневно воскликнул мальчик Акбар, и малыш улыбнулся: «Дороги не умеют ходить, потому и не могут никого никуда вести, но люди, если им нужно в Агру, обычно идут вот по этой». Благодаря этому позабавившему Акбара ответу мальчик очутился при дворе и обрел новое имя и новую жизнь.

— Значит, дядя… — протянул, размышляя вслух, Акбар. — Но какой дядя? Со стороны отца? Или по материнской линии? Может, муж тетки?

— Или же сын одного из потомков вашего деда? — рассудительно отозвался Бирбал.

Несмотря на серьезность их тона, Никколо понял, что друзья просто развлекаются за его счет. Решается его судьба, а для этих господ он сейчас просто новая игрушка. Видно, плохи его дела.

Во дворце был целый лабиринт надежно укрытых от посторонних глаз плотными занавесями коридоров, предназначавшихся исключительно для женщин. По одному из таких коридоров, словно две большие ладьи по узкому каналу, проплывали в тот самый момент две почтенные дамы — царица-мать Хамида-бану и принцесса Гюльбадан. Их сопровождала старшая невестка и доверенное лицо царицы Фатима-биби.

— Джиу, что за безумная идея пришла в голову малышу Акбару на этот раз? — вопросила царица-мать. (Обращаясь к старшей невестке, она всегда называла ее особым, «домашним» именем.) — Неужели ему мало родственников, которые у него уже есть?

— …Которые уже есть, — эхом повторила за своей госпожой Фатима-биби.

Гюльбадан покачала головой:

— Он знает, что мир по-прежнему полон тайн и самое невероятное может оказаться правдой.

Ее реплика была настолько неожиданной, что царица-мать затруднилась с ответом, и женщины продолжили путь в полном молчании.