Ветер в ладонях - Рами Юдовин Страница 23

— Нашёл, — протянул Солдат и мрачно улыбнулся, — да не того.

— Как это?

— Я не находил мину в камнях. В принципе, находил разные начинки, это не так сложно, как кажется на первый взгляд, особенно если хорошо знаешь местность. Но я не занимаюсь их обезвреживанием. Связываюсь с местной армейской базой, те высылают сапёров.

— А ты можешь обезвредить заряд? — Страннику показалось, что он задал очень важный вопрос.

— Однажды, несколько лет назад, я увидел, вернее, почувствовал опасность. Стал осматриваться — на дереве висит противопехотная мина. Я выстрелил и сбил мобильный аппарат, который служил детонатором. На выстрел прибежали местные жители, в основном подростки, подступили к этому месту, и бомба взорвалась, — Солдат немного помолчал. — Оказалось, у неё было два детонатора, или мобильник служил псевдодетонатором; вторым была цепь: наступаешь, проводки замыкаются и… С тех пор я не занимаюсь самодеятельностью.

Странник дружески толкнул в плечо насупившегося Солдата.

— Всё в порядке. Люди часто попадают в ловушку своих стереотипов. Сначала строят определённую модель, и если произошедшее не вписывается в стереотип, вместо того, чтобы осознать произошедшее, рушат всё. В своё время не приняли Правителя из-за того, что его действия и мысли не вписались в стереотип, составленный вследствие неправильного понимания древних пророчеств.

— Я слышал о Правителе, — задумался Солдат. — Он был хорошим проповедником. Кое-что из его бесед мне очень понравилось. Особенно как он наехал на жрецов, проповедников, короче, на всех. Обвинил их в духовном банкротстве и показал на деле, кто он, а кто они. Правителя объявили вне закона, пообещали награду за его выдачу, все охотились на него. Эти сволочи поймали его при помощи доносчиков, закололи без суда и следствия и оставили его труп в Городе на всеобщее обозрение. Заставили людей проходить мимо и плевать на него. Кто отказывался — того избивали, сажали в тюрьму. Потом, насколько я помню, по легенде, ночью пришли ангелы на площадь и оживили его. Правда, находились люди, которые утверждали, и даже клялись, что видели его живым, причём почти в одно время, в разных местах, даже отдалённых друг от друга. Их пытали, чтобы они отказались от своих слов. Через несколько лет в стране произошёл мятеж — священников, проповедников, колдунов убивали с особой жестокостью. Повстанцы нашли повод — отмщение за Правителя, и они мстят до сегодняшнего дня всем, кто не почитает его. Теперь у него много почитателей по всему миру среди пацифистов и террористов. Ирония судьбы — при жизни его считали безумным, а как умер, так сразу стал мудрецом. А его потомки до сего дня получают пожертвования, организовали дом-музей: вот камень на котором сидел Правитель, а вот чашка, из которой он пил. Ну как, я знаю историю и религию? — похвастался Солдат.

— Ты не знаешь главного.

— Что есть главное?

— Правитель имеет власть менять мир, изменяя человека.

— Почему он его не изменил? Посмотри — дерьма меньше не стало.

— Он его меняет, только это не так заметно. Без него развитие человечества пошло бы по иному пути, гораздо худшему. Впрочем, дерьма действительно много, потому что путь, предложенный Правителем, подавляющее большинство отвергло.

— Ты говоришь о нём как о живом. Он, по-твоему, жив? Ты веришь, что его оживили ангелы? Это вера мятежников.

— Оживили, реанимировали — для высших сил возможно и не такое. Он жив, Солдат, он жив. Был мёртв, но ожил, — произнёс Странник с полной уверенностью, помолчал немного и спросил: — А ты бы плевал на его тело?

Солдат пожал плечами.

— Я воевал против мятежников, но Правитель мне по душе, — пояснил он.

— Мятежники никакого отношения к Правителю не имеют, они не его служители. Они только использовали его имя для своих целей — захвата власти, тирании, уничтожения своих политических врагов. Они исказили учение Правителя и покрыли позором его имя.

— Ты думаешь, я тот человек, который нужен тебе в Городе? — Солдат, слегка прищуриваясь, посмотрел на Странника.

— Я не знаю, зачем еду в Город, но без тебя туда вряд ли попаду. И там Бог знает, что будет.

— Вот и вокзал, — Солдат кивнул в сторону трёхэтажного здания. — Небольшой инструктаж. Мы входим в здание по одному, ты — первый. Входишь, идёшь как все, подходишь к буфету, покупаешь что-нибудь и садишься лицом к стойке. Не крутишь головой, спокойно ешь и пьёшь. Если тебя возьмут, я найду способ тебя вытащить. Удачи.

— Не волнуйся, — Странник казался спокойным. — Мы не одни. Небо с нами.

Солдат внимательно наблюдал за Странником, ему не понравилось, что у ворот останавливались почти все пассажиры, чтобы послушать музыканта и его песенку о несчастной любви. Остановился и Странник. Солдат подошёл ближе — можно расслышать слова песен уличного шансонье. «Музыкант подсадной, уж слишком хороший голос и играет очень профессионально, — размышлял Солдат. — При движении сложно разглядеть объект, особенно если сличаешь по фотографии. Нет сомнения — ведётся наблюдение».

Странник постоял ещё немного, попросил у певца гитару, начал перебирать струны. Запел какую-то ритмичную песенку довольно приятным голосом. Солдат не поверил своим глазам, но понял — нельзя упускать шанс. Его товарищ привлёк внимание агентов. Солдат двинулся к воротам. Он был готов к бою. Прислушавшись к словам песни, удивился ещё больше.

На проспекте злая осень

Неживые листья носит.

Я по городу слоняюсь,

Я теперь совсем один.

Прихожу я к магазину

За вином, за маргарином,

Но чего-то не врубаюсь,

А на кой мне маргарин.

А ты ушла, ты ушла,

И вот напомнит о тебе

На бутылке от вина

Любая буква Б.

Повторив ещё раз припев, Странник ударил взглядом по глазам Солдата. Тот замедлил движение — в голове, казалось, прозвучал приказ «Слушай!» Странник запел громче:

С друганом за жизнь базарим,

Пьём вино, картошку жарим…

Он сказал: «Кончай грузиться,

Ща поедем баб снимать!»

В этом плане всё неплохо:

На вокзале девок много и

И заразы всякой много,

А где ж нормальную мне взять?

Когда Странник особенно выразительно пропел «на вокзале девок много», Солдат всё понял.

«Не ты должен прикрывать меня, а я тебя. Хватит! Я больше никому не позволю вызывать огонь на себя». Солдат вспомнил своих армейских друзей, погибших, искалеченных, пытавшихся его спасти. Он направился к кассам: «Я в своей стране должен прятаться, убегать? Я немало послужил ей. Такой человек, как Странник, должен разыгрывать перед этими ничтожествами концерт? Хватит, пусть только сунутся — разорву».

— Два билета в Город, — произнёс он громко. Солдат вычислил агента: на его майке было написано «Убей себя — спаси мир», а костяшки пальцев набитые, мозолистые, слегка опухшие, рёбра ладоней с бугорками мышц, как у человека, постоянно занимающегося боевыми искусствами, что не вязалось с имиджем пацифиста-наркомана.