Все к лучшему - Джонатан Троппер Страница 23

«А раковые больные все время так себя чувствуют», — думаю я.

Постепенно я начинаю испытывать настойчивую пульсацию в паху, и хотя знаю, что это всего-навсего переполненный мочевой пузырь, представляю себе то темное пятнышко внутри меня, которое бьется, словно злое черное сердце, и разрастается, неудержимо поглощая и уничтожая клетки. Я ковыляю в туалет и мочусь, не открывая глаз и держась за голову. Когда я, спотыкаясь, возвращаюсь в постель, мой взгляд падает на огромные кроваво-красные цифры на электронных часах, и я с удивлением отмечаю, что уже десятый час. Надо бы позвонить на работу, но нет сил искать телефон. Мобильник валяется на полу возле кровати, но включить его — все равно что выпустить всех чертей из преисподней. Я представляю свою пустую кабинку, электронные письма, валящиеся в мой почтовый ящик на экране, точно кирпичики в тетрисе, отражающийся от стен звонок моего телефона и кучу отчаянных сообщений от Крейга Ходжеса на автоответчике о том, что свуши ни за что на свете не должны быть фиолетовыми. Я открываю рот и шепчу «свуш». Этот звук раздувает мои онемевшие щеки, и мне почему-то становится легче, головная боль стихает, так что я еще несколько раз тихонько повторяю: «Свуш». Наконец я снова засыпаю.

Просыпаюсь я в одиннадцатом часу под доносящиеся сверху негромкие звуки страстного секса. Видимо, Джед вчера кого-то привел домой из клуба. Мгновение я прислушиваюсь к приглушенным воплям неизвестной девицы, ритмичному скрежету матрасных пружин и тихим ударам изголовья кровати о стену. С моего места кажется, что все это звучит чертовски энергично, и как-то не верится, что я когда-нибудь найду в себе силы вновь заниматься сексом.

Похмелье, похоже, утихло до тупой головной боли, так что я медленно встаю с постели, глотаю пригоршню таблеток и принимаю горячий душ.

Все это я делаю вполсилы, не торопясь, как будто репетирую. Я ловлю себя на том, что разглядываю струйки воды в душе, свои неуклюжие ноги на плитке, волоски на животе. Подумываю надеть спортивные штаны, но потом натягиваю брюки и свитер и скрепя сердце признаюсь себе, что не возьму отгул. Все равно мне днем на цистоскопию. Спустя час после пробуждения я иду вниз, чтобы попить воды.

— Он жив! — провозглашает Джед, завидев, как я медленно спускаюсь по лестнице. Он сидит на полу в гостиной в одних трусах, хрустит кукурузными хлопьями и смотрит «Судью Джуди».

— Не кричи, пожалуйста, — со вздохом морщусь я.

— Неужели так плохо? — Джед выпрямляется, встает и пересаживается на диван.

— Даже не представляешь насколько.

Я иду на кухню и наливаю в пивную кружку воды из кулера.

Джед кивает и принимается переключать каналы.

— Звонил твой босс, искал тебя.

— Мой босс?

— Какой-то чувак по имени Билл.

— Пожалуй, он, — соглашаюсь я, и у меня обрывается сердце. — И что ты ему сказал?

— Сказал, что у тебя семейные проблемы.

— Правильно, — одобрительно киваю я. — Как думаешь, он поверил?

Джед пожимает плечами.

— Наверно. Умом он явно не блещет. Просил, чтобы ты перезвонил ему, как только сможешь, по срочному и важному делу. Так и сказал.

Похоже, «Найк» таки успел набросить говна на спэндлеровский вентилятор. Я задумчиво прихлебываю воду, и во мне растет тревога.

— Кстати о семейных проблемах, — продолжает Джед. — Это же твой отец вчера был на концерте, да?

— Ага.

— У него что-то случилось?

— Ничего. Просто одинокий грустный старик, — поясняю я, удивляясь резким ноткам в собственном голосе.

С минуту Джед с любопытством смотрит на меня.

— Не вижу в этом ничего дурного, — резюмирует он.

Офис корпорации «Спэндлер» выглядит в точности как место, где вы никогда не напишете сценарий, который удостоится награды. Стены того грязно-белого цвета, который выглядит линяло, когда краска еще не успела просохнуть; ковролин тускло-коричневый, чтобы не была заметна грязь, которую мы каждый день притаскиваем на подошвах с улицы. Все менеджеры как на подбор мужчины около тридцати или слегка за тридцать, в дешевых костюмах, с ноутбуками, КПК и сотовыми телефонами, которые они выставляют напоказ, усиленно стараясь сойти за инвестиционных банкиров. Ни тени творчества, ни намека на яркие краски вы не найдете в нашем офисе: здесь все пропитано духом коммерции в его низшей корпоративной форме.

Мы с Раэлем придумали гениальный сценарий. Но он работал менеджером по продажам в компании своего отца (они занимались производством бумаги), а я здесь, в «Спэндлере», и хоть мы взахлеб обсуждали персонажей, сцены, сюжетные ходы, записать все это никак не получалось. Тогда мы заключили договор. Мы решили подождать до конца года, а потом уволиться, запереться дома и взяться за дело. Джеду наша идея понравилась, но на писанину он бы не сподвигся, зато пообещал, что, когда сценарий будет готов, он продаст его в Голливуд, а если не выгорит, сам оплатит съемки. Великолепный план. Собираясь вместе, мы ни о чем другом не говорили. Раэль сказал, что если даже у нас ничего не получится, все равно попытаться стоит. Но потом он погиб, а вместе с ним умерла и мечта, какой бы привлекательной она ни казалась.

Я сажусь за стол, буркнув «привет» Томми Пендеру, который работает в кабинке по другую сторону перегородки.

— Кинг! — кричит он из-за стенки.

— Пендер!

— Билл на производственном совещании. Он хотел, чтобы ты тоже пришел.

— Хорошо.

Лампочка автоответчика мигает, но я не могу заставить себя прослушать сообщения. У меня 130 новых писем. По крайней мере половина из них — спам с предложениями приобрести тонер, доступ на порносайты или аналоги виагры. Я представляю себе гигантский склад где-нибудь на Среднем Западе, доверху забитый картриджами для принтеров, порнухой и таблетками для эрекции. Остальные письма в основном от клиентов, которым не терпится узнать, как продвигается работа над проектом, укладываемся ли мы в сроки, будто мне больше делать нечего, кроме как удовлетворять их мелочное любопытство, помогать им и успокаивать, что все будет готово в срок. Как я мог так долго этим заниматься? Сейчас первый час дня, а к врачу мне надо после четырех. Я решаю прогулять совещание и постараться до встречи с Биллом разрулить вопрос с «Найк».

Проблема в том, что с Китаем у нас большая разница во времени, поэтому, когда заказываешь там производство чего-либо, на быстрый ответ рассчитывать не приходится. Вот и сегодня мне пока не ответили на срочное письмо, которое я набросал вчера перед уходом. Впрочем, это неважно, поскольку я все равно знаю, что все давно готово. Крейг наверняка потребует изготовить новую партию товара, причем оплачивать ее он явно не собирается. Первую же партию придется уничтожить, причем «Спэндлер» потеряет на этом примерно сто двадцать тысяч долларов, и нам придется проглотить эту пилюлю. Вдобавок и вторая партия тоже выйдет за наш счет, да еще с двадцатипроцентной наценкой за скорость, чтобы уложиться в сроки, которые изначально установил «Найк». Еще мы должны будем оплатить доставку. По моим подсчетам, комиссионные «Спэндлера» по этой сделке должны были составить что-то около восьмидесяти тысяч долларов, двенадцать из которых причитались мне. Теперь же не только прибыли не видать: из-за повторного изготовления целой партии товара компания понесет значительные потери, даже если я уговорю Крейга оплатить доставку, что маловероятно. Разумеется, «Спэндлер» спишет убытки, уменьшив их вдвое, но я-то все равно останусь без премии.