Раскаявшийся - Исаак Башевис Зингер Страница 23

Этот роман впервые был опубликован выпусками в газете «Джуиш дейли форвард» в январе-марте 1973 года. Годом позже он вышел в Израиле в издательстве «Перец ферлаг». Как и другие авторы, я тешу себя надеждой, что где-то существует хотя бы один читатель, который следит за всеми моими публикациями, не пропуская даже интервью. Такой читатель, конечно же, не пропустил мою беседу с Ричардом Берджином из «Нью-Йорк таймс», которая состоялась после моего возвращения из Стокгольма в январе 1979 года. Насколько мне помнится, тогда я высказал идеи, по существу противоположные убеждениям главного героя «Раскаявшегося». Иосиф Шапиро с суровой критикой обрушивается на тех мужчин и женщин, что забыли Бога, Тору и Шулхан-Арух, ну а я в том интервью и сам весьма резко выступил против Творца и Его творения. Я сказал тогда, что хотя и верю в Бога и преклоняюсь перед Его божественной мудростью, но не вижу, а следовательно, и не могу прославлять Его милосердие. Я добавил, что, если бы мне представился удобный случай пикетировать престол Всемогущего, я держал бы плакат с надписью: «Жизнь несправедлива!» Там же я упоминаю и свое неопубликованное эссе «Бунт и молитва, или Истинный протестующий».

Мой воображаемый читатель мог бы спросить меня: «Теперь вы отрекаетесь от того, что сказали тогда? Вы смирились с несправедливостью жизни и жестокостью человеческой истории?» Ответ мой заключается в том, что Иосиф Шапиро, возможно, и смирился, а я нет. Я по-прежнему ошеломлен жестокостью и несправедливостью жизни, как и много лет назад, когда шестилетним ребенком слушал, как мать читает рассказы о войне из Книги Иисуса Навина и истории о разрушении Иерусалима, от которых кровь стыла в жилах. Я и сейчас говорю себе, что нет и быть не может оправдания для той боли, что испытывают и голодный волк, и терзаемая овца. Пока мы живем в нашем теле, уязвимые для столь многих страданий, мы не можем найти спасения от всех бедствий существования. Для меня вера в Бога и протест против несправедливостей жизни не содержат в себе никакого противоречия. Во всех религиях присутствует этот протест. Те, кто посвятил свои жизни служению Богу, часто осмеливаются подвергать сомнению Его справедливость и восставать против Его кажущегося невмешательства в борьбу добра и зла в каждом человеке. Поэтому я уверен, что между бунтом и молитвой нет глубоких, непреодолимых различий.

Хотя я и рос среди людей, совершенно несклонных к компромиссам, которые думали и чувствовали так же, как думает и чувствует этот суровый Иосиф Шапиро, я не могу согласиться с его идеей об окончательном уходе от человеческих проблем, о спасении на все времена. Силы, обрушивающиеся на нас часто способны преодолеть все наши ухищрения и способы защиты, и борьба эта длится с самого нежного возраста до смерти. Все наши приемы недолговечны, мы отбиваем только отдельные атаки, но не можем одержать полную победу в нравственной борьбе. Поэтому я полагаю, что сопротивление и смирение, вера и сомнение, отчаяние и надежда могут сосуществовать в нашей душе. Фактически отсутствие этого соседства, единственное решение, уничтожило бы величайший дар, полученный нами от Бога, — свободу выбора.

Эта книга, как и многие другие мои книги, на английский язык была переведена моим племянником Иосифом Зингером, сыном моего покойного брата и учителя И.-И. Зингера, и издана моим добрым другом Робертом Жиро при участии Линн Уоршоу.

Я часто говорил со своим братом о деградации современного человека и отсутствии у него чувства собственного достоинства, о его неуважении к институту семьи, неумеренном стремлении к роскоши и удобствам, даваемым техническим прогрессом, о презрении к старости и преклонении перед молодыми, о слепой вере в психиатрию и все возрастающей терпимости к преступлениям. Кризис, пережитый Иосифом Шапиро, его разочарование могут в определенной степени подтолкнуть к пересмотру взглядов как людей верующих, так и скептиков. Средства, которые он предлагает, конечно же, не помогут исцелить раны всех и каждого, но природа самой болезни будет, я надеюсь, выявлена.

И.Б.З.